Онлайн книга «Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник)»
|
– Я спрашиваю – тебе зачем это нужно? – Странный вопрос! – Лена вздернула тонкие бровки. Круглая веселая мордочка, круглые плошки-глазки, круглая пимпочка вздернутого носика, короткая стрижка на небольшой породистой головушке. Веселая девчушка-старшеклассница. Жуть какая-то! Лена повернула ключ в замке, подошла ко мне и крепко, долго поцеловала. – Не боишься, что нас здесь застукают? – спросил я. Она покачала отрицательно головой и быстрыми своими, ловкими пальцами стала расстегивать на мне рубашку. – Только один человек может здесь выразить тебе неудовольствие – Александр Игнатьевич Серебровский, – со смешком молвила моя всезнающая старшеклассница. – Но он к тебе, мой медово-сахарный, не пойдет, а вызовет к себе. – Ну, слава Богу, тогда заблудим на службе по-черному, – вздохнул я. Она оторвалась от меня и спросила с живым интересом: – Слушай, скромник мой дорогой, а в твоей заграничной ментуре, в Интерполе, я имею в виду, сотрудники так не балуются? Я представил себе, как я запираюсь в своем кабинете на Шарль де Голль, 200, с секретаршей нашего управления – костистой белобрысой кобылой Морин Ван де Грааф, и она шепчет мне страстно сиплым басом: «О-о, майн цукер-хениг кнаббе», – и меня охватил такой страх, что желание сексовать пропало начисто. – Сотрудничка моя дорогая, – сказал я Лене со смехом, – в Интерполе, чтобы попасть с этажа на этаж, из отдела в отдел, нужен специальный электронный пропуск. А во всех кабинетах двери в коридор всегда распахнуты настежь. – Понятно, – кивнула Лена. – Для пущей открытости. Мы открыты для стука? – Примерно так… А ты почему про Ваську моего заговорила? – Я хочу, чтобы у тебя было все хорошо. – Она смотрела на меня в упор смеющимися круглыми глазами. – И вообще, я люблю детей. – А чего своих не заведешь? – Ты что, мой возлюбленный руководитель? Я сама еще дитя, нежный ребенок, нераспустившийся цветок! Лет этак через восемь – десять все организуется, можно будет заняться прямым воспроизводством… Она взяла меня обеими руками за уши, притянула к себе, стала быстро целовать в глаза, лоб, губы, жалюще-остро-сладко целовала и смеялась. – Чего сейчас развеселилась? – спросил я. – Скажи правду, мой нераспустившийся распущенный цветок. – Мы – я и наш босс Александр Игнатьич – любим детей сильной платонической любовью. Он не только своего Ваньку любит, он и чужих деток обожает… – Да-а? – протянул я неуверенно. – Свежо предание! Лена села передо мной на стол, обхватила меня своими длинными сильными ногами, подтянула вплотную. – Несколько лет назад охранник-дурак упустил со сворки Мракобеса, хозяйского питбуля. Ты это чудовище видел, представляешь. Ну, естественно, добрый песик в кровь искусал соседского мальчишку. Мальчонка-то пустяковый, а папаня его – некстати первый замминистра финансов. Объеденного кабыздохом парня забрали в больницу, и запахло грандиозным скандалом… – Не поверю, что Хитрый Пес не мог откупиться. – Серенький мой властитель, любимый командир! Конечно, деньги решают все, но есть ситуации, отягощенные эмоциональными глупостями – родительский испуг, материнский гнев, общая ненависть к собакам-людоедам. Как говорит Серебровский, разрушительное действие внесистемного фактора. Надо было сделать так, чтобы допрежь скандала в газетах и заявления в прокуратуру потерпевшие сами оказались довольны укусами… – Для этого надо было, чтобы вся министерско-финансовая семья оказалась мазохистами, – заметил я. Лена восхищенно покачала головой: – Твой друг Хитрый Пес потому магнат, что знает о таких возможностях денег, про которые мы и не догадываемся… – Обложил ребенка компрессами из тысячерублевок? – предположил я. – Нет. Спросил – сколько лет пацану? Одиннадцать? Отлично! Позвонил нашему представителю в Нью-Йорк и велел незамедлительно купить детский «мерседес». – Это еще что такое? – удивился я и почувствовал стыд – прожил столько лет на Западе и не видел детского «мерседеса». – В Нью-Йорке самый лучший в мире магазин игрушек – «ФАО-Шварц». Там продается «мерседес» – настоящая двухместная «шестисотка», только маленькая, метра полтора длиной. С двигателем, огнями, все на коже – как полагается, но только для детей. Хороших, качественных детей, которые знают, где и у кого надо было родиться. Потому что стоит этот игрушечный автомобильчик девять тысяч восемьсот долларов… – Ну-ну, и что? – Я почувствовал себя увлеченным старой сплетней. – В тот же день наш человек в Нью-Йорке снял с витрины «мерс» и вечерним рейсом увез в Москву. А поутру в палату к сшитому и склеенному мальцу вкатили это авточудо, и, как ты догадываешься, после этого ребенка можно было выволочь из машины только с помощью того же Мракобеса. – Любопытная история… Может быть, это миф? – Наверное, миф, – легко согласилась Лена. – Правда, я сама на этом «мерсе» прокатилась. Полный прикол! – А ты как в этот детский «мерс» попала? – А его привез в больницу мой папаша. Так уж получилось, что он хорошо знаком с Серебровским и покусанным замминистра… Мы молчали, глядя друг на друга. Мне показалось, что я начал улавливать код, тайный подтекст ее разговоров со мной. Лена простодушно сказала: – Я думаю, что тебе было приятно убедиться в чадолюбии твоего друга. Отец покусанного мальчика потом понял, что за суховатой внешностью олигарха Серебровского скрывается нежная, чувствительная душа. Они даже подружились впоследствии. – Что-то в этом роде я и предполагал. Как фамилия этого папы, кстати говоря? – Фатеев… Она ласкала меня пронзительно, нежно. И властно. А я вел себя как сексуальный инвалид, как эротический лишенец. Я хотел с ней разговаривать. – Спасибо, что ты рассказала мне… – О чем ты? – оторвалась она на миг. – О восхитительной любви Серебровского к детям покусанных министров. – Не стоит благодарности. Добродетели босса очевидны… – Тебе наш босс нравится, – утвердительно спросил я. – Нет, – отрезала она, пытаясь выволочь меня из русла интриг в сладкое лоно удовольствий. Но мы – международные менты-мазохисты – так легко гадость на радость не меняем. – Почему? Почему может не нравиться Хитрый Пес? Некрасивый? – Перестань говорить глупости. Богатые некрасивыми не бывают. Серебровский – очень крутой мэн. – И что? Она, видимо, махнула на меня рукой – от эмоционального паралитика кайф не словишь. Закурила сигарету и сказала мне душевно: |