Книга Старые амазонки, страница 28 – Марина Серова

— Не знаю. Все так называемые свидетели сходятся в одном — человек был худощав и рост ближе к высокому, чем к среднему. А Вася и не худощав и ближе к среднему.

— Согласен.

— У меня есть еще одна зацепка. Подружка помогла.

— Чья подружка? — Мишка уставился на меня.

— Миша, ты к вечеру плохо соображаешь. Конечно, не моя подружка, а нашей убитой. У последней действительно был «жених», но, как говорят, очень странный. Никому он не нравился, и выбор бабы Маши не . был одобрен. Хотя, может быть, это и зависть. Ну так вот. Светлана Васильевна, это та самая подружка, если ты не в курсе.

— Я не в курсе.

— Она предполагает, что этот «жених» и есть убийца. У того была своя семья, но вот только квартира была маловата. Хотя как он мог завладеть этой квартирой, если она не приватизирована и он там не прописан?

— А может, они уже и поженились тихо, чтобы никто не знал?

— Все может быть. Но что-то не сходится. Ладно, подождем утра, а там посмотрим.

— А что будет утром?

— Утром я, возможно, получу информацию по этому человеку. Он, кстати, раньше работал в органах.

— А почему возможно?

— Да потому что данных очень мало. Фамилии этого таинственного незнакомца никто не знает.

— У тебя и там есть связи?

— Мишенька, пора привыкнуть. У меня есть связи везде. Кстати, самая главная вещь в наше время. Нет связей — иногда и никакие деньги не помогут.

— А что это за массовый шантаж? Что-то я о таком первый раз слышу.

Массовый психоз бывает, а вот шантаж… Вечно у тебя все не как у людей.

— Да, Мишка, хорошо, что напомнил. Мне эти бомжи мозги совсем закрутили.

Я подбежала к стенке и достала письма. Отыскав то, что было написано от руки, я протянула его Мишке.

— Слушай, нельзя его на экспертизу отправить? Что-то в этом почерке странное, но что, никак не пойму.

— Да, действительно, — разглядывал его Мишка, — как будто ребенок писал.

— Такая мысль мне тоже приходила в голову.

— Хорошо, сделаем. Только быстро не обещаю.

— Ну, Мишенька, ты же знаешь, я не могу ждать. Да и никто не может. В пятницу они должны отдать деньги. До этого времени хоть умри, но мне надо все узнать.

— Не понимаю. Они что, собираются отдавать деньги? И много?

— Очень. И одни уже отдали. И я их могу понять. У них неплохой бизнес, и они заработают еще. А вот если в милицию обратиться… работать точно не дадут — по кабинетам затаскают, а вот помогут ли, ты уж не обижайся, еще неизвестно. Поэтому если деньги есть, то лучше отдать. К тому же наши «шантажисты» — настоящие «интеллигенты». Письмо с извинениями присылают за доставленное беспокойство. Жаль вот только еще валерьянку не прилагают для восстановления нервной системы.

— Да уж, я смотрю, у вас веселенький домик. Каждый развлекается по-своему.

Мишка уже клевал носом. И я над ним сжалилась.

— Ладно, Миш, оставайся у меня. Пойдем, я тебе постелю в той комнате. А то ты и до дома не доедешь.

По-моему, он ждал этого приглашения. Потому что беспрекословно встал и отправился спать.

Я составила себе. план действий на завтра. Получилось много. Но этот день будет решающим. Похоже, именно завтра должно все проясниться.

Заснула я моментально, даже без применения аутотренинга, видно, сказались мои хождения «в народ».

Проснулась я от непонятного ощущения. Со мной явно что-то сделали, похоже, что связали. Голову поднять не было никакой возможности. Где я? С трудом повернув шею вбок, я обнаружила все ту же обстановку моей собственной квартиры. Судя по темноте, проспала я недолго. Стояла глубокая ночь.

Попробовала приподнять руку, и после некоторых усилий у меня это получилось. Я долго бессмысленно смотрела на нее, потом аккуратно положила обратно. Нет, связанной я не была. Тогда что же происходит? Во рту было сухо, как после пересечения Сахары. Я поняла. В меня заложили бомбу. Нет, несколько маленьких бомбочек, которые постоянно взрываются у меня внутри, в моем животе. Моя комната раскачивалась, как маятник. Может, у нас землетрясение? Вдруг я вспомнила, что где-то здесь должен быть Мишка, и пошла его искать. Это были какие-то лабиринты, а сам Мишка почему-то убегал, от меня. Бомбочки стали взрываться с новой силой. Кто мне их все время подкладывает! Прекратите сейчас же. И так холодно. Дайте же кто-нибудь мне одеться. Но тут полилась вода. Ее было много. Я была огромным сосудом, и кто-то пытался наполнить меня водой. Но ее было очень много, и она уже лилась через край, но все тот же кто-то лил и лил, не переставая.

«Да хватит же надо мной издеваться! Я никакой не сосуд! Я — Таня Иванова», — вдруг вспомнила я и начала отмахиваться от водопада.

— Я не хочу больше пить. Вы что, все с ума посходили? — по-моему, я заорала и открыла глаза.

Передо мной было какое-то чудище со знакомыми чертами, которые через несколько секунд приобрели образ Мишки.

— Ну слава богу, — почему-то вздохнул он.

— Миша, ты что? — спросила я осторожно, пытаясь приподняться, но это почему-то не получилось.

— Да так, ничего. Ты в порядке?

— Я? По-моему, да. Ты, наконец, нашелся, а бомбы больше не взрываются.

По тому, как смотрел на меня Мишка, я поняла, что говорю что-то не то.

Но разговаривать не хотелось совсем, и я отвернулась от Мишкиного взгляда и уснула уже без всяких компьютерных игр.

Проснулась я с чувством того, что здорово проспала. Я хотела вскочить и посмотреть на часы, но тело меня не слушалось. Все ломило и была страшная слабость.

— Так, мне только простудиться недоставало, — сказала я вслух. Видно, достаточно громко, потому что при этих словах у моих ног что-то зашевелилось и откуда-то из-под кровати появился Мишка.

— Миша, в чем дело? Ты что, меня разбудить не мог? И почему ты лежишь на полу? Я же тебе постелила?

— Слава богу. Хоть разум в тебя вернулся.

— Что? Миша, у тебя температура или ты бредишь? — я все никак не могла встать.

— Я предупреждал тебя, но ты меня никогда не слушаешь, — как-то очень тихо проговорил он.

— Ты о чем?

— О грибах. Сегодняшней ночью ты чуть не отправилась к бабе Маше. Тебе, наверное, хотелось с ней лично поговорить. Узнала бы точно, кто ее грохнул.

Только вот назад вряд ли бы вернулась. И твой подвиг потомки бы не оценили. Они про него просто ничего бы не знали.

— Так, значит, весь этот ночной кошмар был реальностью! — меня даже пот холодный прошиб. — Ты меня спас, — сказала я уже серьезно, — я теперь твоя должница.