Книга Своенравная леди, страница 9 – Нэн Райан

— Я знаю.

Несколько минут они сидели в молчании, а затем Остин понизил голос:

— Вы, наверное, слышали, что их привезут завтра.

— Да, — ответил Блейк. — Все мои пациенты только об этом и говорят. Полагаю, весь город выйдет на улицу, чтобы взглянуть на вождей.

— Я тоже буду там, — признался Остин. — Хочу видеть, как Сатанту и Большое Дерево привезут сюда, чтобы судить за убийство. Сколько себя помню, я слышал рассказы о жестокости Сатанка и уме Сатанты. Мой редактор сказал, что завален запросами корреспондентов восточных газет по поводу предстоящего процесса. Говорят, отель «Уичито» забит репортерами.

— Ничего удивительного. Возможно, я буду присутствовать на заседаниях суда, но только не завтра. Мне нужно поехать на ферму «Маунт-Гекла» и взглянуть, как заживает сломанная нога Бена Тейлора. Счастье, что он не лишился ее.

Утро пятнадцатого июня выдалось ясным и теплым. Сюзетта поднялась рано и надела простенькое ситцевое платье в синюю и белую клетку. Она туго сколола на затылке свои густые белокурые волосы и сняла со столбика кровати шляпку от солнца. Зная, что отец к этому времени должен был уехать в «Маунт-Гекла», Сюзетта спустилась к завтраку. Она была уверена, что мать разрешит ей провести день у Анны. Нервно разгладив складки платья, Сюзетта вздохнула и вошла в кухню, где завтракала мать.

Взглянув на дочь, Лидия радостно улыбнулась: Сюзетта оделась, причесалась, и щеки ее слегка разрумянились.

— Милая, — Лидия взяла Сюзетту за руку, — как приятно снова видеть тебя за завтраком! Положить тебе овсяные хлебцы или яичницы с ветчиной?

— Я не голодна, мама, и у меня нет времени.

— Нет времени… Дорогая, куда ты собралась? Почему ты…

— Я хочу провести день с Анной. Она учится шить, и у нее есть новый отрез органзы чудесного зеленого оттенка, — ответила Сюзетта.

Лидия испытала облегчение, заметив, что у дочери появились признаки выздоровления.

— Это прекрасно, милая. Я рада, что ты хочешь научиться шить. На следующей неделе мы как-нибудь пройдемся по магазинам и купим несколько отрезов. Если хочешь, я помогу тебе сшить повое выходное платье.

— Спасибо, мама, это будет просто замечательно. А теперь, если не возражаешь, я пойду, пока не стало слишком жарко. — Сюзетта повернулась к двери.

— Сюзетта! — окликнула ее мать.

— Да? — Девушка знала, что за этим последует.

— Дорогая, утром папа взял коляску. Так что тебе придется поехать к Анне верхом.

— Вот и прекрасно. — Сюзетта выскользнула за дверь.

— Тогда почему ты надела платье? — Лидия последовала за дочерью. — Ты всегда предпочитала брюки для путешествий верхом. Сюзетта, зачем ты надела свое выходное платье?

Сюзетта обернулась:

— Ты же всегда выражала желание, чтобы я вела себя как подобает леди. Вот я и решила тебя обрадовать, надев платье. Я скажу Нату, чтобы он взял для Глории старое дамское седло. А теперь мне правда нужно идти. — Девушка выскользнула из объятий матери и поспешила к конюшням.

— Закрой дверь, — тихо сказала Сюзетта, когда они с Анной вошли в большую спальню на втором этаже дома Норрисов.

Анна закрыла тяжелую дубовую дверь и, прислонившись к ней спиной, вопросительно взглянула на подругу.

— В чем дело, Сюзетта? Еще что-нибудь случилось? — Анна взяла подругу за руку. — Скажи мне.

— Ты знаешь, что сюда везут индейских вождей, которые убили Люка? Они должны прибыть сегодня! — Глаза Сюзетты сверкали.

Анна потупила взгляд и кивнула:

— Да, знаю. — Она подняла голову и посмотрела на Сюзетту. — Я не могла сказать тебе, Сью. Я обещала ничего не говорить тебе, чтобы тебя не расстраивать. Мы все так беспокоились за тебя, и я боялась, что…

— Не важно. — Сюзетта усадила подругу на кровать и рассказала ей свой план. — Анна, мы с тобой поедем в город. Я хочу взглянуть на кровожадных дикарей, убивших моего Люка.

— О нет, Сюзетта, нет! — воскликнула она. — Мы не должны этого делать! Тебе от этого будет только хуже. Зачем сыпать соль на раны? Побудь сегодня у меня. Мы попросим кухарку упаковать нам корзинку с ленчем, возьмем лошадей и…

— Анна Норрис, я собираюсь в город, чтобы увидеть этих вождей, — с тобой или без тебя. Я хочу, чтобы их лица навсегда запечатлелись в моей памяти. Раньше я никогда не испытывала ненависти к индейцам и думала, что они тоже люди, то теперь изменила свое мнение.

— Сюзетта! Сюзетта! — вскрикнула взволнованная Анна. — Ты пугаешь меня. Я никогда не слышала от тебя ничего подобного. Ты не в себе. Может, ляжешь? Я принесу воды.

Взгляд Сюзетты немного смягчился.

— Не волнуйся, Анна. Я не хотела тревожить тебя. Просто я очень переживаю случившееся. Пожалуйста, пообещай, что поедешь в город со мной.

— Отец и мать знают о твоих намерениях? — Темные брови Анны слегка приподнялись.

— Нет, не знают. Папа рано утром уехал и не вернется до вечера. А твой отец дома?

— Он еще вчера отправился в Форт-Уэрт. Думаю, можно сказать маме, что я решила провести день с тобой. Если мы поедем, то нам следует держаться подальше от толпы. Никому не нужно знать, что мы были там.

Солнце поднялось уже высоко, и день становился знойным. Обитатели небольшого поселка высыпали на улицу, чтобы взглянуть на пленных вождей, и в воздухе ощущалась атмосфера праздника. Дамы, раскрыв над головами изящные зонтики, восседали в колясках и сплетничали с подругами и соседями. Дети кричали и гонялись друг за другом. Мужчины собирались группами и оживленно обсуждали кровожадных краснокожих, которые скоро получат по заслугам.

— Я хочу подойти ближе. — Сюзетта потянула Анну за рукав и стала пробираться сквозь толпу.

— Сюзетта Фоксуорт! Нам не следовало быть здесь — разве ты не помнишь? Нас увидит весь город.

— Мне все равно. Я подойду к этим дикарям поближе, так, чтобы можно было протянуть руку и коснуться их.

— Нам вообще незачем было сюда приезжать. Мы должны…

Анна внезапно умолкла. По толпе прокатился низкий гул, усиливавшийся с каждой минутой. Все взгляды обратились в одну сторону, и те, кто ожидал увидеть жалкого, раскаявшегося и испуганного краснокожего, были разочарованы. Сатанта, своим умом заслуживший прозвище Оратор Равнин, оказался сорокалетним мужчиной в расцвете сил. Всю его одежду составляли набедренная повязка и мокасины. Густые иссиня-черные волосы спадали ему на плечи, а на затылке красовалось перо орла.

Если бы Сатанта изредка не моргал своими черными глазами, можно было бы подумать, что он высечен из камня. Его гордое и красивое лицо выражало отвращение к любопытству белой расы, которую он ненавидел каждой клеточкой своего могучего тела. Не произнеся ни слова, не сделав ни единого движения, он дал ясно понять, как относится к скользящим по нему жадным взглядам.