Книга Доверься, он твой, страница 28 – Вера Копейко

Вызвать "скорую помощь"? Психиатрическую? Но тогда… Нет, тогда жизнь всех — матери, Феди, ее — перевернется окончательно. Навсегда.

Позвонить Игорю? Ох, нет! Хорошо, что его снова нет дома.

Катерина медленно встала, пятясь, вышла из кухни. Мать замерла в одной позе и не двигалась. Кому звонить? Кого спросить?

Катерина на деревянных ногах шла к телефону. Внезапно он зазвонил сам. Катерина сняла трубку, не успела отозваться, как узнала Ольгу Петровну.

— Катюшка, — затараторила она, — ты помнишь, какой сегодня день? Ваша бабушка родилась.

— А-а… — прошептала Катерина.

— Случилось что-то? — В голосе Катерины Ольга Павловна услышала тревогу и догадалась: — Мать? Снова?

— Ага, — прохрипела Катерина.

Давно, еще зимой, она рассказала Ольге Петровне о странном поведении матери. Это она подсказала ей прочитать все, что найдет, о болезни Альцгеймера. Потому что ее свекор болел похоже.

— Сейчас приеду, — бросила Ольга Петровна.

Катерина плохо помнила, как она дождалась ее, что было после, о чем Ольга Петровна говорила с матерью.

— Мне жаль тебя огорчать, Катерина, — вот это она запомнила хорошо, — но скорее всего это болезнь Альцгеймера. Вообще-то для Ксении рано: это недуг очень старых людей. Но знаешь, к каждому старость приходит в свое время. С паспортом не сверяется.

От Ольги Петровны исходила такая сила жизни, что Катерина подумала: к ней старость не придет никогда.

— Я читала о ней, — бормотала она, — но не поняла, как ее лечат.

— На самом деле никак не лечат, — махнула рукой Ольга Петровна. — О чем говорить? Даже американского президента не вылечили. Не смогли.

— Это какого? — Катерина пыталась вспомнить, но в голове мелькало все, абсолютно не связанное с важными персонами.

— Рейгана. Он попрощался с народом, сообщил, чем болен. А дальше — он и вроде не он… — Она усмехнулась. — Я видела по телевизору. Что ж, благородно.

Катерина почувствовала, как дыхание перехватило. Она открыла рот, но настоящего вдоха не вышло.

— Лекарство ищут, — слышала она голос Ольги Петровны, — причем не вслепую, как раньше, когда болел мой свекор. Уловили механизм сбоя в мозгу таких больных. В общем…

— А ваш свекор — он…

— Он умер, Катерина. Как часто бывает, от другой болезни. От воспаления легких.

— Дома? — В голосе Катерины слышался ужас.

— Нет, в Доме на Каме. Это что-то вроде лечебницы.

— А такие… значит, есть? — тихо спросила Катерина.

— Сейчас есть все. Но за деньги. Или за очень большие деньги. — Она произнесла расхожую фразу, но Катерина испытала странное облегчение. Значит, в том, что с матерью, нет ничего нового?

— Ты занимаешься химией? — спросила Ольга Петровна. — Тебе и карты в руки — поищи и найди препарат. — Она протянула руку и похлопала ее по плечу.

— Шутите, — усмехнулась Катерина.

— Ничуть. Личная заинтересованность — главный двигатель успеха. Войдешь в круг людей, которые занимаются лекарствами, уже польза. Лечение Ксении тебе обойдется дешевле, чем другим. — Заметив, как переменилось лицо Катерины, Ольга Петровна попыталась успокоить: — Но ты же понимаешь, похожие симптомы — еще не факт. Говорят, если читать медицинскую энциклопедию, то самый старый мужик определит у себя родильную горячку. — Она рассмеялась бородатой шутке. Заметив, что Катерина даже не переменилась в лице, Ольга Петровна сказала: — Я дам тебе телефон и адрес. Доктора зовут Василий Кириллович Верхотин. Он держит так называемый Дом на Каме.

— Ваш свекор жил там долго?

— Три года.

Катерина вздрогнула, словно кто-то мог узнать, какое облегчение она испытала от этой новости.

— Не жди царских палат, — предупредила Ольга Петровна. — Но там есть все, что нужно для жизни.

— Но что я могу сделать для матери здесь? — в отчаянии спрашивала Катерина.

— Ничего, — строго сказала Ольга Петровна.

На самом деле — что? Она все делала, пока состояние матери было терпимым. Но болезнь развивалась, теперь матери нужна сиделка, а ей — платить. Но чем?

— Кто ухаживает за ними? — спросила Катерина.

— Монашки, — ответила Ольга Петровна.

— Там близко монастырь?

— Да, старинный, — сказала Ольга Петровна.

— Значит, место хорошее, — заметила Катерина.

— В каком смысле? — не поняла Ольга Петровна.

— Дядя Миша говорил, что первый признак места силы — монастырь или церковь.

— Ах ты вот о чем. — Ольга Петровна кивнула. — Я забыла. Хотя твоя бабушка рассказывала о его изысканиях. Погоди, а он доделал свою карту? Успел?

Катерина фыркнула:

— Если бы Михаил Александрович Соломин задержался в этом мире еще на одну жизнь, ему не хватило бы времени. Работа над картой бесконечна.

— Но она у тебя? — не отступала Ольга Петровна. — Она у тебя в доме? Ты можешь посмотреть?

— Конечно. Но если вы говорите, что там монастырь, смотреть незачем. Монастыри и церкви строили только в местах силы.

— Какие грамотные были люди, — заметила Ольга Петровна. — Мы-то считаем себя такими образованными, такими умными. — Она усмехнулась. — А на самом деле чем занимаемся? Только и делаем, что потихоньку ищем уже когда-то найденное. Выдаем за свое. — Катерина хмыкнула и кивнула. — Возьми растения. Я сама что делаю? Сижу в библиотеке, листаю старые книги, списываю оттуда все о давно открытых полезных свойствах. У меня такая картотека…

— А что вы скажете о хозяине? — перебила ее Катерина. — Хозяине лечебницы, о докторе? Он какой?

— Он-то? — Ольга Петровна засмеялась. — Как сам говорит, пудов шесть мужской красоты. — Она фыркнула. — Седой ежик и борода по грудь.

— Красавец, — улыбнулась Катерина.

— Монашки глаз на него не поднимают, — заметила Ольга Петровна.

— Почему? — удивилась Катерина.

— Смущает, а ты как думала? В общем, мой свекор прожил там столько, сколько не прожил бы в Москве.

— Большой дом? — спросила Катерина.

— Был большой, а стал еще больше. Но странной конструкции. Точнее, необычной. Похож на корабль. Вокруг старого дома Верхотин построил галерею. Даже речку прихватил. Воду качают в краны прямо из русла.

Конечно, Катерине было страшно увозить мать так далеко, на север. К истокам реки Камы. Она опасалась, что мать заупрямится. Она и до болезни отличалась своенравным характером, а теперь…

Но однажды, в минуту светлого покоя, мать взяла Катерину за руку, крепко сжала ее, отчего у Катерины навернулись на глаза слезы, и сказала: