Онлайн книга «Тест на любовь»
|
— Ирма, ты не представляешь, как мне там было хорошо. Какой климат, кожа во влажном воздухе разглаживается. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. — Ты выглядишь потрясающе. Как никогда. — Согласна. И еще загар. Он там не красный, а смотри, какой ровный. — Она вытянула руку. Рука была не такая худая и не с обвисшей кожей, как после операции, кожа натянулась. — А гостиница! — Ирма, ты все устроила замечательно. — Ее строили еще французы, и, слава Богу, у вьетнамцев хватило ума не разрушить ее и не заплевать. Там не много таких — одна-две. — А море, Ирма! И девушка, которую ко мне приставил Минь… — Это его родственница. Племянница, кажется. Она училась в Москве. — Ее русский потрясающий. Она такая развитая, я сделала ее портреты. Надо отправить. — Сама отвезешь. — Ты думаешь, я когда-нибудь снова поеду в Сайгон? — Ольга усмехнулась. — Я знаю, сколько стоит такая поездка. — Ну, вот и хорошо, что знаешь, будет легко считать, когда сама станешь организовывать такие туры из Москвы. — Я? Ты о чем? — У меня есть деловое предложение. Ты станешь представителем нашего турагентства в Москве. Дело несложное. Оформлять документы и отправлять женщин во Вьетнам. К Миню. — Ирма… Но я… — А у тебя есть другие предложения? Более выгодные? — Нет, но я ничего не понимаю в бизнесе. — Тебе и понимать не надо. Все буду делать я. А тебе останется точно исполнять. — Но смогу ли я? — Как показала твоя нынешняя поездка — ты выполнила все просто здорово! — Ирма подскочила и обняла Ольгу. — А что я такого сделала? — недоуменно развела руками Ольга. — Пойдем-ка выпьем, посидим у бассейна. Я тебе кое-что расскажу… Солнце грело ласково и нежно. Оно было не такое, как во Вьетнаме — терпкое, жгучее, но там столько тени, столько листвы, Ольге все еще мерещились воды Южно-Китайского моря, и самое странное, неожиданное — сосны на берегу моря. Ей казалось невероятным — сосны и море. Как в Прибалтике. Она откинулась на спинку плетеного кресла, медленно качнулась. Покой, расслабленность, удовольствие — такое забытое и такое необыкновенное состояние. А ведь оно уже было в ее жизни. Со Славой. До того как болезнь заставила ее повести себя с ним так, как она себя повела. Какие были рассветы и закаты на Пинеге, куда они ездили отдыхать. Они ставили палатку прямо на спелую землянику — поляна была усеяна ею, она срывала ягоды перед тем, как растянуть брезентовый пол на земле. Ее губы пахли земляникой, и его тоже… Пожалуй, был еще один момент в ее жизни. До Славы. На море, в Пицунде, в замечательном пансионате «Самшитовая роща». Предвечернее море, пустынный берег… Тот взгляд, пронзивший ее насквозь, впервые заставил ее понять, что такое «химия», о которой пишут в западных женских романах. Галька колола босые ноги, соль щипала губы, огонь сжигал изнутри… А потом закат, морской прибой, накрывавший их с головой. Стоны чаек. А затем восход, и вновь крики голодных чаек… Всего семь дней. А на восьмой день она улетала. — Выходи за меня замуж, — сказал он, прощаясь. Она засмеялась: — Нет. И улетела. Но с ней остались его глаза. Этот кадр отобрали на выставку «Интерпрессфото». Она назвала его «Страсть». Понятие, существующее во всех языках. Она получила премию за тот портрет. Он обошел многие журналы — одни глаза, но в них столько, целый роман… Поймать такой взгляд непросто. Сначала его надо вызвать, этот взгляд… Того человека Ольга больше никогда не видела. Не знала, видел ли он когда-нибудь эту фотографию. А если видел — узнал ли свои глаза. Скорее всего нет. Человек не смотрится в зеркало, когда у него такие глаза. Ольга услышала легкие шаги Ирмы и вернулась в реальность. Ирма была в нежно-фиолетовом сарафанчике и легких сандалиях. Она держалась очень прямо, кудряшки светились на солнце и, кажется, сегодня отливали фиолетовым цветом. — Слушай, Ирма, что ты делаешь с волосами? Всякий раз у тебя новый оттенок, к платью. Но сказать, что ты их красишь, я не могу. — А я их и не крашу. Секрет красоты. Но тебе он ни к чему. У тебя самой на голове золото, а не волосы, спелая пшеница и такая же толстая и густая. Кстати, тебе известно тебя отличная форма головы? По-моему, тебя не тащили из материнской утробы щипцами. Ольга засмеялась. — Там, где меня произвели на свет, не было щипцов у акушерки. — Тебе здорово повезло. Если бы не абсолютная форма головы, тебе бы так не шло твое каре. Ольга улыбнулась: — Что еще интересного ты мне сообщишь? — Я не сообщу, я тебе дам. — Что сегодня? — Сегодня мы пьем шампанское. Настоящее. Которое французы оставляют обычно для себя… — Боже, мы не разоримся? — Ты точно нет. Потому что угощаю я. Ты можешь теперь в нем хоть купаться. — Тебя что, солнечный удар хватил? Хочешь заглянуть в мой кошелек? Кстати, все бумажки для отчета я привезла. Как после командировки. Ирма засмеялась. Она поставила на столик поднос с шампанским, бокалами и конвертом. Взяла конверт и протянула Ольге. — Это тебе. Ты заработала. — Но ты же не могла продать мои снимки заочно? Я даже не проявила пленки. — Я их продам. Если тебе вот этого покажется мало. Что-то в голосе Ирмы было такое, что заставило сердце Ольги колотиться быстро-быстро. Она неловко взяла конверт, держала не открывая, смотрела на Ирму, которая уже наполняла бокалы шампанским. — Не тяни, дорогая. Быстренько посмотри и выпьем. Давай, за наши общие успехи! Ольга открыла конверт, длинный, узкий, белый, с серым подбоем конверт из шикарного писчебумажного магазина. Просунула дрожащие пальцы, внезапно ставшие неловкими. Вынула. — Что это, Ирма? — Ты не знакома с такими бумажками? Неужели? Весь мир знаком, а ты нет — сущее невежество! — Я знаю, это доллары… — прошептала Ольга побелевшими губами, и краска сошла с ее лица. — Но почему? — Не почему, а за что! — За что? — За то, что ты привезла. — Я ничего не привезла… Только сувениры… Но они… — Ты привезла сувенир, о котором не знала сама. Он стоит гораздо больше, чем здесь. Но это твоя доля. Ольга пошевелила губами, пытаясь что-то сказать. — Все, что ты станешь сейчас бормотать, — перебила ее Ирма, — не имеет никакого смысла. Давай-ка, дорогая, выпьем за удачу, и я расскажу то, что тебе полагается знать. |