Книга Утренняя песня, страница 9 – Кимберли Кейтс

– Пип? Пип, ты где?

Тут Ханна услышала шорох, донесшийся от занавешенного окна.

– Я здесь.

Она торопливо отодвинула занавеску, и сердце ее замерло. Пип забился в уголок, точно перепуганный мышонок. Он держал все вещи, которые она развесила на просушку прошлым вечером, а на коленях у него лежал узел, сделанный из салфетки, с одной стороны закапанной вишневым соком.

– Что ты здесь делаешь, мой дорогой?

– Жду, когда надо будет уходить. Еды хватит на несколько дней. Служанка принесла завтрак, а потом чай. Я сложил про запас куски получше.

– Ах, Пип! Я же сказала, что ты должен наесться до отвала! – уныло проговорила Ханна.

– Я очень много съел, – заявил Пип и отвернулся. От ощущения вины его щеки покрылись красными пятнами.

Ханна была растрогана до глубины души: ребенок спрятал еду для нее.

– Просто мой желудок съежился.

Наверное, это было именно так: ребенок все прошедшие недели ел очень мало. При мысли об этом Ханне стало не по себе.

– Ты... на меня сердишься, Нанна?

– Нет, ангел мой. Конечно, нет. – Она ласково погладила его по голове. – Скоро мы спустимся вниз, в людскую, и пообедаем. Что же касается еды, которую ты отложил, можешь поклевать все эти вкусные кусочки завтра, а скоро ты будешь есть, как настоящая лошадь.

Лошадь... Ханна запоздало пожалела о своих словах. Пип сжал губы и побледнел. Взгляд его стал испуганным, виноватым и очень-очень печальным. Она лягнула бы себя за такое легкомыслие.

Ей пришлось оставить ребенка на целый день и сражаться с невыносимым мистером Данте.

Ему не с кем было поговорить, некого взять за руку, когда на него нахлынули мрачные воспоминания. И зачем только она напомнила ему о катастрофе, из-за которой они убежали?

Она взяла у него узел, отложила в сторону и подхватила Пипа на руки.

– Мне тебя так не хватало во время работы. Наверное, здесь ужасно скучно.

– Скучновато, – произнес Пип тоном, по которому Ханна поняла, что это была настоящая пытка. – Особенно когда я начинал размышлять.

– О чем же ты размышлял, сокровище мое?

– А что, если папа придет, когда тебя нет? А что, если он найдет меня и заберет? Я прислушивался, не грохочут ли его сапоги, пока голова не заболела.

Неудивительно, что малютка прятался! Ханну обуяла лютая ненависть к человеку, который все еще имел над Пипом такую власть.

– Он никогда не заберет тебя у меня, Пип. Клянусь. – Она крепко прижала его к себе. – Помнишь, что я тебе говорила? Мне известна тайна, а твой папа не хочет, чтобы эту тайну знал кто-то еще. Я оставила ему записку. Написала, чтобы он держался от нас подальше, иначе я всем расскажу его тайну.

– Должно быть, он очень разозлился.

– Не важно. Здесь мы в безопасности. Помнишь, что сказал медник, когда взял нас прокатиться на своей телеге?

– Он сказал, что умеет водить за нос. Но я не знал тогда, что за нос он имел в виду.

У Ханны потеплело на сердце при воспоминании о старом седом бродяге с глазами блестящими и хитрыми, как у лисы.

– Правильно. Старый Тайто сказал, что нужно решить, куда ты отправишься, по всеобщему мнению окружающих, и сделать вид, будто ты туда и направился. А потом...

– Бежать, бежать, бежать в противоположном направлении, – подхватил Пип.

– Именно. Бежать в такое место, о котором никто и не подумает. В такое место, где тебя никто не знает и с которым тебя ничто не связывает.

– Поэтому ты внушила всем на верфи, что мы собираемся в Америку. Ты расспрашивала, как можно попасть на корабль. И ты писала об этом бабушке и тетям.

Она испытала глубокое чувство вины.

– Да, конечно. Поэтому все будут искать не там, где надо, и, может быть, к тому моменту, когда все это поймут, станет невозможно отследить наш путь. Тогда все успокоятся и оставят нас в покое.

Эти слова должны были принести утешение, но старый бродяга, давший ей такой хороший совет, никогда не заглядывал в глаза Мейсона Буда, никогда не видел жестокости, скрытой в них, точно отражение в волшебном зеркале, в которое могла заглянуть только она. Она была не единственной, кто знал, что скрывалось за этой изысканной улыбкой. Пип тоже заглядывал в это безобразное «зеркало», оставившее глубоко скрытые следы в его серо-зеленых глазах.

Она вздрогнула. Буд относился к тем людям, которые загонят свою добычу насмерть, даже если ради этого им придется проскакать на лошади сквозь шквал огня.

– Папа никогда не успокоится. – Пип прижался к ней еще сильнее и махнул ручонкой в сторону потемневшего окна. – Когда он узнает, что мы обманули его, то придет в еще большую ярость. И тогда никто его не остановит.

Можно было не продолжать. Ханна знала, что Пип имеет в виду. Этот ужасный человек никогда не остановится, он всегда будет бить, терроризировать, заставлять всех рисковать, для того чтобы навлекать на себя его гнев и платить за это слишком высокую цену.

– Он где-то здесь, – с трепетом проговорил Пип.

– Он далеко отсюда.

– Это неизвестно.

– Помнишь, что я тебе сказала? Даже когда он выяснит, что мы не отправились в Америку, он потратит много времени, обыскивая другие места, опросит всех моих подруг по пансиону: мисс Адам, двоюродных сестер, друзей – всех, к кому я могла бы обратиться за помощью.

Она не сказала, что ее мать и сестры первые укажут Мейсону Буду те места, в которых она могла бы укрыться. Но Ханна все равно их любила и очень тосковала по дому.

Мейсон Буд обманывал куда более мудрых людей, чем мать, слабая и болезненная, или невинные сестры Ханны, мечтавшие о будущем счастье. Они все еще доверяли Мейсону и были столь же слепы, как и все в графстве Уиклоу.

Но однажды Буд поймет, что Ханна его одурачила. Он будет охотиться на них с Пипом с еще большей яростью. И если найдет их...

Об этом лучше не думать.

В распоряжении Мейсона Буда находились неограниченная власть и деньги, а за его благообразным внешним видом скрывался демон злобной жестокости. Он уже доказал, что любой ценой готов достичь своей цели. Именно с ним мог бы договориться Остен Данте. Хуже того, любой суд страны будет на его стороне, когда он потребует вернуть сына.

Ханна закрыла глаза и увидела безжалостные руки, пытающиеся вырвать Пипа из ее объятий. Этот кошмар мучил ее во время их бегства несколько раз. Она попыталась справиться с паникой. Нет. Самого страшного не случится. Буд не найдет их, а что касается хозяина поместья Рейвенскар, его достаточно просто обмануть. Он никогда не догадается, от чего они бежали.

Разумеется, она никогда не раскроет эту тайну, а Пип панически боится мужчин. Он скорее подойдет к бешеному волку, чем к невыносимому Остену Данте.