Книга Сердце женщины, страница 28 – Розалин Уэст

– Мы разделим ее, если вы не возражаете.

Он кивнул и чуть подвинулся, освобождая для нее место. Не в силах противиться, Элиза прилегла рядом с ним – и ахнула, когда он крепко обнял ее, так что ее голова оказалась на его плече. Она прижалась к нему покрепче и тотчас же услышала его голос:

– Спокойной ночи, мадемуазель.

– Спокойной ночи, Жан Люк, – ответила Элиза хрипловатым шепотом.

Вскоре Люк уснул, а Элиза, охваченная волнением, по-прежнему лежала без сна.

Так вот, значит, каково спать с мужчиной…

Она никогда ни с кем не делила постель, разве что со щенком спаниелем, когда была маленькой девочкой. Но это совсем другое дело. Сейчас же она чувствовала жар мужского, тела и биение сердца Люка, чувствовала его мускулистую обнаженную грудь. Он крепко спал, и она могла бы ускользнуть, не потревожив его, однако что-то ее удерживало.

Отдавшись своим ощущениям, Элиза закрыла глаза.

Но даже наслаждаясь объятиями капитана, она отчаянно молила Бога, чтобы скорее пришло спасение… Пока еще не поздно.

* * *

Джонатан Прайн запер контору в обычное время. Но вместо того, чтобы отправиться в пансион, он украдкой свернул в темный переулок – и оказался в объятиях своей возлюбленной. Их поцелуй был поспешным и потому не очень-то страстным. Джонатан почти сразу же высвободился из объятий Филомены и вновь услышал слова, которые игнорировал все последние дни:

– Джонатан, мы должны действовать решительно. Слишком рискованно продолжать наши тайные встречи. Ты забыл, что меня могут легко узнать… и тогда все пропало.

В последнее время она говорила довольно резким тоном, и это очень ему не нравилось. Едва заметно нахмурившись, он пробормотал:

– Дорогая, ты же знаешь, что тайные встречи ужасно огорчают меня. Почему мы не можем открыто прийти к твоему отцу?

Ее смех показался ему оскорбительным.

– Ты не знаешь моего отца. Он никогда не согласится на наш брак.

– Но подумай, как он тревожится… Ведь он думает, что его дочь – в руках пиратов-головорезов.

Филомена весело рассмеялась; ее очень забавляла мысль об отчаянии отца. Это было справедливое возмездие за все неприятности, которые он причинил ей. Ласково улыбнувшись своему возлюбленному, она сказала:

– О, Джонатан, неужели ты думаешь, что я не хотела бы пойти по иному пути? Я знаю, ты сможешь со временем доказать отцу, что достоин моей руки, но сейчас у нас нет выхода. Разве было бы лучше, если бы я находилась в Англии?..

Он тяжко вздохнул. И вдруг сжал ее в объятиях с такой силой, что она взвизгнула от восторга.

– О, Джонатан, любовь моя, ты должен понять, что для нас не существует иного пути к браку. Само провидение вмешалось в нашу судьбу, предоставив возможность освободиться от гнета моего отца. Никто не подозревает, что глупый капитан тайно высадил меня на берег, полагая, что спасает мою жизнь.

Вспомнив о мужской доверчивости, Филомена снова засмеялась. Она полагала, что мужчин обмануть совсем не трудно. Всех, кроме ее отца. Вот почему этот обман доставлял ей особое удовольствие. Немного помолчав, она продолжала.

– Давай уедем, Джонатан. Сбежим в Марблхэд. Там у меня друзья, которые могут спрятать нас и помочь в нашей борьбе за счастье. Мы сможем тайно обвенчаться и жить как муж и жена. Со временем мой отец узнает, что меня не похитили, а я уже буду беременна наследником Монтгомери.

Джонатан покраснел, смущенный ее откровенностью и настойчивостью. Однако он убеждал себя, что это не делает Филомену менее привлекательной. И, конечно же, она решилась на обман лишь потому, что у них не было выхода…

Почувствовав, что возлюбленный колеблется, Филомена снова прижалась к нему и прошептала:

– Ты только представь, Джонатан… мы будем нежиться в постели по утрам… А когда я забеременею и предстану перед своими родственниками, они настолько обрадуются, Что не станут лишать нас совместного будущего. Неужели ты хочешь корпеть в своей конторе и влачить жалкое существование? А ведь мог бы пользоваться денежками моего отца, нашими денежками…

Джонатан задумался – соблазн был слишком велик. Наконец он кивнул и проговорил:

– Что ж, хорошо. Завтра утром я оставлю извещение о своем увольнении, заберу вещи и деньги, и мы сможем уехать еще до полудня. А к вечеру ты станешь миссис Прайн.

Губы Филомены растянулись в улыбке. Уж теперь-то отец поймет, что нельзя пренебрегать ее желаниями. Пусть он помучается. Некоторое время, чтобы потом по достоинству оценить свою дочь.

Увлеченная своими тайными планами, Филомена совсем забыла о слове, данном Элизе. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь счастье хозяйки гораздо важнее судьбы подневольной служанки.

Проснувшись на рассвете, Люк не помнил, что происходило накануне. Он лишь смутно припоминал, что кто-то всю ночь ухаживал за ним и прикладывал холодные влажные салфетки к его лбу и груди. Помнил также тихий ласковый голос и нежный взгляд зеленых глаз. Да-да, он прекрасно помнил эти чудесные глаза.

Элиза.

Значит, именно она за ним ухаживала? Значит, ее шепот успокаивал его, когда он терял контроль над собой? И она лежала рядом с ним ночью? Или все это – просто бред?

Капитан открыл глаза и тотчас же прищурился от яркого света. Он чувствовал движение корабля и биение волн о его корпус – так обычно бывало, когда судно шло на всех парусах. Значит, Шеймус занимался своим делом. А Элиза ухаживала за ним, за Люком.

Она стояла возле иллюминатора, в задумчивости глядя на море и ожидая конца путешествия. Она снова была в своем платье, а ее распущенные волосы ниспадали на усталые плечи. Казалось, что-то очень ее беспокоило, – но что именно? Она думала о том, что ее ждет? Или о том, что произошло между ними?

Люк пошевельнулся, чем немедленно привлек внимание Элизы. На губах ее появилась улыбка, когда она увидела, что он проснулся.

– Доброе утро, капитан. Я вижу, вы, слава Богу, выжили.

– Благодаря вам, как я подозреваю.

Она пожала плечами в ответ на этот комплимент.

– Не приписывайте мне слишком многого, сэр. Боролись с болезнью вы. Вы победили. Как себя чувствуете?

Он ненадолго задумался, потом ответил:

– Так, словно побывал в аду.

Однако Люк должен был признать, что на этот раз ему было не так плохо, как раньше, когда он вырывался из когтей лихорадки. Обычно он просыпался в липкой одежде, весь в поту. А сейчас… Люк приложил ладонь к своей обнаженной груди и обнаружил, что кожа чиста и прохладна. И он был накрыт свежей простыней, хотя та, что под ним, казалась чуть влажной… Значит, Элиза обмывала его…

Встревожившись, он приподнял простыни и увидел, что на нем ничего нет. Затем взглянул на Элизу, но она тут же отвернулась.