Книга Ключ к сердцу, страница 42 – Саманта Саксон

Это время принадлежало только ей, никто не мешал думать, составлять планы на будущее. Она накопила целое состояние и желала достичь большего, но сейчас было еще рано.

В Лондоне у нее оставалось незаконченное дело.

И все настойчивее это незаконченное дело приобретало облик потрясающего Шеймуса Маккаррена. Энигма смотрела на страницы газет и видела перед собой единственного во всей Англии человека, равного ей по способностям и по уму.

Без сомнения, это и задержало ее в Лондоне дольше, чем следовало. Она была побеждена этим талантливым и обаятельным человеком.

Энигма открыла вторую страницу «Лондон тайме» и пробежала глазами статью, которую написала с целью проверки, появится ли в ней в назначенное время ее сигнал. Но, прочитав безобидные комментарии, мадам Ришар вскочила в ярости от того, что она в них увидела.

– Коллин! – позвала она.

Услышав гнев в ее голосе, телохранитель тотчас же распахнул дверь.

Энигма с притворной улыбкой, взглянула на него:

– Сядь, мистер Коллин.

Он послушно сел, и Энигма, подойдя к нему, бросила газету на его большие колени.

– Мистер Коллин, – тихо заговорила она, – ты доставил статью, которую я написала, на прошлой неделе в «Тайме», как я тебя просила?

– Да, – кивнув, насторожился он. – Я доставил ее точно так же, как всегда. А в чем дело?

Энигма, не спуская с него глаз, вытащила из ножен, прикрепленных к ее лодыжке, кинжал.

– Сколько сигналов должно было находиться в этой статье?

Телохранитель смущенно наморщил лоб.

– Один, такой же, как всегда.

– Так. – Пальцами левой руки она потерла подбородок. – Один. Правильно. Одна буква. Но не подсчитать ли нам, сколько раз «Э» действительно появилась в статье, которую я доверила тебе?

– Давайте, – кивнул мистер Коллин, понимая, что другой ответ невозможен.

– Одна. – Энигма указала кончиком кинжала на первую «Э», и он крякнул, когда она уколола кинжалом его правое бедро. – Две. – Она снова уколола его. – Три. – Кончик кинжала еще раз впился в него. – Четыре. – Кинжал вонзился глубже. – Пять, шесть. – Мадам Ришар оставила кинжал в ране, газета хрустнула под ее рукой. – Так сколько же букв должно было появиться в этой статье?

– Одна, – сжав от боли зубы, сказал телохранитель.

– А сколько появилось?

– Шесть.

Энигма вытащила кинжал из его бедра и грудью прижалась к его спине.

– Как, по-твоему, курьер Наполеона получит всю эту приятную информацию, которую я так старательно собирала, если он не знает, где ее получить?

– Он не сможет ее получить, – ответил Коллин, преодолевая боль от полученных ран. От сочившейся алой крови намокли и почернели его коричневые штаны.

– Правильно, он не сможет получить информацию, а это значит, что я… – она вздохнула, – не получу все те хорошие денежки, которые платят мне французы.

– Я сейчас же пойду в «Лондон тайме» и побеседую с человеком, который…

– Ты наверняка узнаешь, кто портит мне все дело. – Мадам Ришар остановилась перед ним и провела указательным пальцем по его плечу. – Но сначала, боюсь, мне придется наказать тебя.

– Да, мадам, – покорно сказал он. Энигма знала его больное место.

– А теперь позови сюда мистера Янгблада.

Джек посмотрел ей в глаза, но он знал, что лучше воздержаться от жалоб. Он уверенным шагом вышел из комнаты, и Энигма восхитилась его способностью скрывать боль.

Через несколько минут дверь открылась, и вошел Янгблад.

– Вы хотели поговорить со мной? – с наглой улыбкой спросил ее любовник.

– О нет, я не хочу поговорить с тобой, дорогой, – засмеялась Энигма, хлопнув его по заду и не отрывая взгляда от потемневших глаз телохранителя. – Мистер Коллин, постойте у дверей, чтобы нам не помешали.

Дверь закрылась, и теперь ее улыбка предназначалась одному Янгбладу. Она не позволяла ему терять к ней интерес, поэтому иногда что-то ему разрешалось, заставляя его еще сильнее хотеть ее. С тех пор как Энигма пустила этого красавца в последний раз в свою постель, прошло уже две недели, но мистеру Коллину ни к чему было знать, кому отдается предпочтение.

Нет, Джек Коллин должен понимать, что он не единственный бык на этом пастбище. Он должен знать свое место и свои обязанности.

Энигма смотрела на Янгблада, на его красивые зеленые глаза и правильные мужественные черты лица.

– Раздевайся, дорогой, – приказала она, и у него загорелись глаза, чем больше она помыкала им, тем сильнее возрастало его возбуждение.

Он улыбался, не спеша снимая рубашку и предоставляя ей время получше разглядеть его голую грудь и плоский живот. Янгблад любил устраивать представления.

– О, да ты хорошенький. – Энигма оглядела его с головы до ног. – Теперь поскорее снимай лосины, чтобы я видела тебя целиком.

Любовник снял с себя всю одежду и ждал ее следующего приказания. Она, все еще полностью одетая, подошла к нему и вплотную прижалась своим шелковым платьем к его обнаженному телу. От этого прикосновения к его груди глаза у него медленно закрылись, и складки ее одежды скрыли его эрекцию.

– Сядь, – приказала мадам Ришар, толкая его на стул, на котором прежде сидел мистер Коллин. – Ну, дорогой, – сказала она, поднимая юбки и усаживаясь к нему на колени лицом к лицу.

– Да, – выдохнул Янгблад.

– Ты же знаешь, как я люблю слушать твои мольбы? – Она поцеловала его в шею и потерлась о его возбужденный член. – Как я люблю слушать твои стоны.

– Да. – Янгблад сгорал от вожделения.

– Громче, дорогой.

– Да. – Он едва мог произнести и слово.

Энигма приподнялась и, дразня его, смотрела в его жадные зеленые глаза.

– Да, – попросил он.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила она, уверенная, что телохранитель подслушивает.

– Скачи на мне, я хочу, чтобы…

Мадам Ришар опустилась на него, и Янгблад застонал от наслаждения.

– О Боже, да.

Он обхватил ее ягодицы, и она то поднималась, то опускалась на него, каждый раз продлевая движение, что вызывало у него стоны предвкушения.

– Ну и как я?

– Ты так… черт… хороша, – сказал Янгблад, и Энигма улыбнулась, следя за тенями, мелькавшими за дверью.

– Ты тоже хорош, дорогой. – Она закрыла глаза, стараясь получить наслаждение, и, двигая бедрами, втягивала его еще глубже.

– О да. Вот так. – Он замолчал и только пыхтел, а затем, объявляя о своей готовности, закричал: «Кончаю!» так громко, что эти крики могли услышать все в «Данте», не говоря уже о мистере Коллине.