Онлайн книга «Рубин»
|
В ответном стоне Баррет слышались тревога и дикое ликование, триумф и протест. И тогда бессознательный инстинкт женщины заставил ее по-кошачьи выгнуться дугой, подняв тело навстречу его горячим и ласковым пальцам. Неожиданно она стала охотницей, хищницей, почуявшей запах добычи. Ее груди рвались вверх, к его полуобнаженной плоти, в стремлении прижаться к его телу. Чтобы доказать, что она была живой, восхитительно живой. Пэйджен сжимал ее стройные бедра, его лицо превратилось в бронзовую маску страсти, как только Баррет добралась до пуговиц его рубашки, безжалостно отрывая их, если они не поддавались ее пальцам. Баррет энергично рванула ткань, вытащила полы рубашки из его бриджей и освободила его плечи. Внезапно ее пальцы замерли. Она увидела белую повязку на его плече и вспомнила о его ране. – Но, Пэйджен, ты не можешь... надо подумать о твоем плече. Ты не должен... Пэйджен прервал ее, и его голос больше походил на рычание, поскольку ее пальцы задели его соски: – Забудь о моем плече, Angrezi! Боже, другая рана беспокоит меня гораздо больше, и только ты можешь ее вылечить! – Его дыхание стало прерывистым, в глазах светилось почти благоговейное восхищение. – Кто ты, прекрасная искусительница? Нимфа этой волшебной поляны? – Его потемневшие глаза требовательно блестели. – Но это уже не имеет значения. В любом случае я собираюсь овладеть тобой, Циннамон. И на этот раз, клянусь Шивой, твое тело будет горячим и напряженным подо мной, когда наслаждение обнимет нас обоих. Баррет вздохнула и прижалась лицом к его груди. Пэйджен пробормотал что-то на хинди, руки нетерпеливо спустились к ее ягодицам, обхватили их и приподняли ее тело, прижав к твердым как гранит бедрам. В ответ ее язык прошелся вверх в поисках его плоского мужского соска. Она нашла его. Пэйджен замер. Медленными, прекрасно-мучительными движениями танцевал ее язык, повинуясь какому-то глубинному инстинкту. Каждое движение казалось ей знакомым, частью тайного примитивного танца самой жизни. Неожиданно для себя Баррет стала обладать опытом всех женщин, когда-либо живших на земле. Хрипло вскрикнув, Пэйджен схватил ее ягодицы и поднял ее выше, поместив свое твердое как камень копье между ее бедрами. Баррет чуть повернулась, чтобы полнее ощутить его. Она обволакивала своим телом его твердость, двигаясь из стороны в сторону, а затем обхватила длинными ногами его талию. В тот же самый момент ее зубы захватили чувствительный мужской сосок, и Пэйджен хрипло застонал, откинув голову назад, как только боль и наслаждение взорвались в его теле. – О-о-о, ты убиваешь меня, Циннамон! – Внезапно барьер холодной ткани между ними показался немыслимым грехом. – Раздень меня. Боже, я хочу ощутить тебя всю, сгорающей от любви и желания. Я хочу заставить тебя стать горячей и безрассудной, забыть о логике и скромности. Но сначала... Одним мощным движением он поднял ее выше и забрал голодным ртом один вспыхнувший розовый сосок. Он неистово сосал и покусывал его, потом осторожно ласкал зубами и губами. От удивления и удовольствия Баррет запрокинула голову, ее золотистые локоны рассыпались по плечам. Она вздрагивала от радости обладания им, радость жизни зажигала сияние в ее глазах. Все, о чем она мечтала. Все, на что она когда-либо надеялась... Во всем ее теле раздавалась песнь восторга. Пэйджен издал ликующий крик, как только она напряглась и прижалась к нему, и ее ногти вонзились в его плечи. – Нет... хватит... Но протест угас, как только Пэйджен коснулся ее вспыхнувшей кожи. Чудесно. Мучительно. Незабываемо. И Баррет поняла, что ни протест, ни сопротивление ничего не значили здесь, в этом таинственном языческом раю, который он предлагал ей. Лишь только он прикоснулся к ней, она забыла обо всем, кроме этого странного дикого голода и непреодолимого желания. Когда он целовал ее, она знала только, что он заставил ее почувствовать себя прекрасной и желанной. И цельной. То, что происходило между ними, было очень интимным, обессиливающим и опаляющим кровь, это было сражением зова крови и рассудка. Но ее мысли и память, как обнаружила Баррет, не имели к этому абсолютно никакого отношения. – О Господи, Пэйджен, я... И снова раздался отдаленный гром, снова ослепительная серебряная волна поднялась в устрашающем тихом сиянии. А затем безмятежное парение радости. В свете звезд и багряных лучах сильные руки Пэйджена уверенно подхватили и понесли ее прямо в рай. Взгляд Пэйджена напоминал таинственный дикий взгляд хищника джунглей, когда он ловил своими губами ее крики и прижимал ее к своей груди, наблюдая беспредельную радость, снова охватывающую Баррет. Удивление и ликование светились в этих глубинах цвета оникса, наряду с диким, едва сдерживаемым желанием. Желанием, которое он скоро осуществит. Потому что теперь он уже не мог остановиться. Он больше не разговаривал, только двигался, только прикасался к ней, он ослеп и оглох в этом мире чувств. Его лицо стало неподвижной маской. Пэйджен предоставил разговоры своим рукам, запуская длинные пальцы в ее волосы и отводя ее голову назад, чтобы снова нетерпеливо взглянуть в ее лицо. – Сейчас, Циннамон. Боже, я не могу больше ждать. – Д-да. О, скорее... Вокруг них под косыми лучами заходящего солнца блестели в песке тысячи крошечных кристаллов. Мельчайшие осколки рубинов, сапфиров и топазов приносил сюда с гор прозрачный поток. Но ни один из них не был так ярок, как глаза Баррет. Ни один не был таким острым и жалящим, как желание, охватившее этих двоих на тихой поляне. Одним рывком Пэйджен сбросил ботинки и отшвырнул их в сторону. Столь же поспешно он стянул с себя бриджи. Его мускулистые бедра блестели, как литая бронза, в умирающем свете солнца. Он повернулся к Баррет, и вид его пульсирующей мужественности заставил ее затаить дыхание. Нервы натянулись как струны, когда она почувствовала, как его массивные бедра качнулись вперед, и первый мягкий толчок предвещал его вторжение. Его руки неистово впились в ее ягодицы. Она тихо стонала и извивалась, ведомая безрассудным голодом, которого не понимала, никогда даже не представляла себе. – Ты хотела этого, Циннамон? Чтобы я похоронил себя глубоко в тебе, так глубоко, что я никогда не смогу снова стать свободным? Так глубоко, чтобы ты смогла утолить свою жажду? – Голос Пэйджена был почти грубым, резким от невысказанных ночных кошмаров и слишком долго сдерживаемого желания. – Если это так, скажи мне, черт побери! Баррет вздрогнула и ухватилась за его твердые плечи. Ее голова упала назад, и ее волосы рассыпались вокруг, блестя, как расплавленное золото, под косыми лучами солнца. – Глубже. О Боже, глубже, Пэйджен. Пожалуйста! Резко застонав, Пэйджен опустился ниже, пока ее бедра не поглотили его напряженное копье. Баррет инстинктивно изогнула спину и обвила своими длинными ногами его талию, ее ноготки впились в его плечи. Он пробормотал что-то, какие-то таинственные гортанные слова, как только ощутил ее реакцию на прикосновение твердой выпуклости его пульсирующего органа. |