Книга Меч и роза, страница 59 – Марша Кэнхем

– Она была красива?

На щеке Гамильтона дрогнул мускул. Красота – понятие относительное. Но волосы Кэтрин казались ему прекраснее чистого золота, лицо сияло ярче солнца, тело неудержимо манило к себе, губы были слаще нектара.

– Она была тварью, – устало вздохнул Гамильтон. – Светловолосая и голубоглазая дрянь... Но за ней давали недурное приданое, которого могло бы хватить мне до конца жизни.

– Могло бы хватить? Значит, ты упустил ее?

– Дуэль была подстроена! – гневно выпалил он. – Секунданты мошенничали, а она и... – Он умолк, заметив любопытство в янтарных глазах Мэгги. Он слишком разболтался, наговорил больше, чем хотел.

Пристально вглядываясь ему в глаза, Мэгги расстегнула рубашку Гамильтона и принялась водить кончиками пальцев по мускулистой груди. Опустив руки, она нащупала на боку твердый извилистый шрам – единственный изъян безупречного тела.

– Значит, за нее ты дрался на дуэли и проиграл? – усмехнулась она.

Нефритово-зеленые глаза сверкнули, пальцы сжались на плечах Мэгги так, что ногти вонзились в плоть.

– Никто и никогда не побеждал меня в бою! – прошипел он, тряхнув Мэгги за плечи. – Никто!

Она злорадно усмехнулась:

– Но твои шрамы говорят об обратном.

– Мы должны были драться до смерти. Я первым нанес удачный удар и уже собирался добить его, а этот трус опустил оружие, словно прося пощады. Но когда я в приливе милосердия решил даровать ему жизнь, он напал на меня. Несколько дней я был при смерти, а когда пришел в себя, то узнал, что этот мерзавец сбежал. Они удрали вдвоем. О, она умела лгать! Она лгала мне, пока я лежал, сгорая от унижения и обливаясь кровью! Мне следовало догадаться, что они в сговоре! – Отпустив Мэгги, он ударил кулаком по своему колену и продолжал: – Едва оправившись, я погнался за ними. Несколько недель я рыскал по постоялым дворам, надеясь напасть на след и отомстить обоим. Но они исчезли. Как сквозь землю провалились. Поначалу я не верил своим ушам: эту пару было трудно не заметить. Но нигде и никто не видел стройную блондинку и рослого черноволосого и черноглазого ублюдка.

Мэгги засмотрелась на его лицо, искаженное яростью, но, услышав описание сбежавших любовников, широко раскрыла глаза. Ее дыхание участилось, от волнения соски затвердели и потемнели.

– Не найдя их нигде, я сдался и вернулся в полк – как раз к тому времени, когда до Лондона дошла весть о прибытии Чарльза Стюарта. Я не забыл беглецов и не простил их, и порой видения были такими отчетливыми, жажда мести – такой нестерпимой, что я видел лицо своего врага повсюду – в тавернах, на людных улицах, даже среди солдат противника. Конечно, это был не он. Этого не могло быть. Монтгомери и его шлюха уже за сотни миль отсюда, спрятались где-нибудь в Лондоне, а вероятнее всего – удрали на континент, посмеиваясь надо мной. Дорогая Кэтрин! Дражайшая, милейшая Кэтрин... надеюсь, мы еще встретимся!

Вспомнив о Мэгги, Гарнер увидел, что она сидит неподвижно. Ее лицо побледнело, янтарные глаза тигрицы стали огромными, они будто заняли собой все лицо.

– Мэгги, что с тобой? Ты словно увидела призрак.

– Как ты сказал? Кэтрин?

– Кэтрин Эшбрук. А почему ты спрашиваешь?

– А он? Его фамилия – Монтгомери?

– Да, Рефер Монтгомери. Но в чем дело?

Мэгги обмякла, безвольно опустив руки. Не может быть! Этого просто не .может быть!

– Господи... – пробормотала она. – Может, еще как может! Она как-то говорила, что ее жених был драгунским офицером...

Гамильтон нахмурился, а с губ Мэгги сорвался гортанный смех. Она попыталась приглушить его, закрыла рот ладонями и закачалась из стороны в сторону. Смех становился все более громким и злобным, по лицу Мэгги потекли слезы. Майор разозлился.

– Что с тобой стряслось, черт побери? – прикрикнул он. – Чей жених был драгунским офицером?

– Жених Кэтрин, – сумела выговорить Мэгги в промежутках между взрывами смеха. – Да, да – это была Кэтрин! Желтоволосая, голубоглазая англичанка, тварь, явившаяся в Ахнакарри семь... нет, восемь месяцев назад. Она только что вышла замуж. За него. За этого черноволосого дьявола, Черного Камерона!

Не разделяя веселья Мэгги, Гамильтон схватил ее за руки и встряхнул так резко, что рыжие волосы взметнулисьза спиной.

– Прекрати смеяться и сейчас же объясни мне, в чем дело! – вскричал он.

– Я же объяснила, – задыхаясь от хохота, отозвалась она. – Это был он! Он и она сбежали в Ахнакарри! Только его фамилия не Монтгомери, а Камерон! Алаздэр Камерон! И когда тебе казалось, что ты видишь его среди мятежников, ты и вправду видел его! Он Алаздэр – то есть Александер Камерон, брат Дональда Камерона из Лохиэла!

– Откуда ты знаешь? – изумился Гарнер. – Откуда тебе известно, что это один и тот же человек?

– Второго такого же не найти в целом свете. И потом... – она наконец перестала смеяться и стерла со щек слезы, – своего кузена я не могу не узнать.

– Так он... твой кузен?

– Да. – В янтарных глазах по-прежнему светилась ирония. – Я – родственница знаменитого Черного Камерона, вот кто я такая. И его брата Лохиэла, и Арчибальда...

– Дональд Камерон из Лохиэла... вождь клана Камеронов... так ты с ним в родстве?

– Что, страшно?

– А Рефер Монтгомери... – Гамильтон облизнул губы и убрал увлажнившиеся ладони с плеч девушки. – Ты абсолютно уверена, что он...

– Черный Камерон? Ну конечно. Как-то он похвалялся дуэлью с англичанином, у которого отбил жену. Да, да, теперь я припоминаю – Алаздэр говорил, что прибыл из Франции под именем Монтгомери.

Гамильтон слушал ее лишь краем уха. У него кружилась голова, но не от выпитого ранее вина, а от ошеломляющего известия: человек, с которым он дрался на дуэли семь месяцев назад, не кто иной, как Александер Камерон – один из величайших фехтовальщиков Европы, а может, и всего мира! О том, какую роль сыграла в этом поединке Кэтрин, он пока не думал. Гамильтон учился фехтовать у лучших мастеров и часто слышал слухи о легендарном Черном Камероне, шотландском воине, живущем в изгнании. Подумать только, он вызвал Камерона на поединок... и чуть не прикончил его!

– Где он? – выпалил Гамильтон. – Ты знаешь, где его найти?

– Если он еще не решил перейти на сторону англичан, – фыркнула девушка, – значит, он рядом с принцем.

Гарнер яростно выругался. Так он и знал. «Успокойся! Он где-то здесь, он не призрак, а существо из плоти и крови!»

– Слушай, Мэгги...

– Лорен, – поправила она.

– Что?

– Меня зовут не Мэгги, а Лорен. Лорен Камерон. И если ты сейчас же не отпустишь меня, у меня совсем онемеют руки.

Гамильтон ослабил хватку и уставился на темные отпечатки пальцев на коже девушки. Собравшись с мыслями, он схватил ее за густые вьющиеся волосы.