Книга Таинственный всадник, страница 56 – Марша Кэнхем

— Несомненно, да, очень изящный, моя дорогая, — заявил он безапелляционным тоном. — Но даже красота драгоценных камней бледнеет перед вами.

Самодовольная улыбка искривила губы Роса, когда он встретил взгляд Винсента, но Рене только на минуту смешалась, а потом выдернула руку и, не произнеся ни слова, посмотрела на Харта.

Она весь день провела в тревоге за этого человека, то и дело спрашивая себя, сумел ли он благополучно добраться до Ковентри, не болит ли рана, не перевернулась ли его лодка и не утонул ли он… Слава Богу, ничего подобного с ним не произошло. Рене смотрела на Тайрона, но видела перед собой великолепного обнаженного любовника, с которым, как она полагала, провела прощальную ночь.

— Если вы, господа, извините меня, — пробормотала Рене, — я вас покину, ведь мои тетя и дядя еще не видели меня.

Рене исчезла прежде, чем окружавшие ее мужчины успели возразить. На негнущихся ногах девушка шла через холл, едва различая путь; виски ее сдавило, словно железными обручами. У входа в гостиную Рене поняла, что сейчас ей меньше всего хочется увидеть своих родственников, и она прошла мимо их двери. Она шла, опустив руки, и не знала, куда идет, пока не оказалась в музыкальном салоне. Она прижалась спиной к стене и закрыла глаза, дав волю чувствам, переполнявшим ее. К счастью, в комнате никого не было. Стулья стояли полукругом перед фортепьяно, все было готово к вечернему приему, скоро сюда придут гости.

Рене стояла в тени, пытаясь отдышаться и успокоиться и не предполагая, что рядом кто-то есть, пока не услышала, как защелкнулась дверь.

— Вы сошли с ума! — Рене задыхалась. — Что вы здесь делаете?

— Мы с вами, я думаю, уже установили, сколь хрупка и подвижна сама природа моего здравомыслия, — проговорил Тайрон Харт, появляясь перед Рене, — Вышло так, что меня сюда пригласили — на праздник. Приглашение ожидало меня дома, и когда я добрался туда и прочел его, я просто не мог отказать тем, кто выражал удовольствие увидеть меня на приеме по случаю предстоящего бракосочетания племянницы лорда и леди Пакстон с лондонским торговцем рыбой. Конечно, рыботорговцем он там не назван. Я несколько приукрасил Эдгара Винсента, пускай это останется на моей совести.

— Тайрон…

— Ах, вы запомнили мое имя!

— Ваша рана…

— Моя рана дает о себе знать, только когда я смеюсь, но сегодня у Меня нет для этого повода. Напротив, я злился, кричал на Робби и слуг, пинал мебель…

— А если кто-то войдет?

— Если так кто-то и поступит, то мы будем стоять здесь в благоговейном трепете и восхищении. — Он посмотрел наверх и указал на картину, изображающую женщину с лютней. — Вот. Это требует комментария, не правда ли? Вы не согласны? Художник, должно быть, нарисовал эту картину, приняв яд и страдая от судорог.

Рене потрогала холодные рубины на груди.

— Вы могли отказаться от приглашения.

— Честно говоря, мамзель, я почти так и сделал. Сегодня холодная, сырая ночь, и вы, вероятно, правы: мне надо было сидеть дома, забраться в теплую постель с горячим бокалом вина и хорошей порцией коньяка.

— Тогда п-почему вы здесь?

У него напряглись мускулы на скулах.

— Я должен быть здесь, чтобы спасти вас, конечно же. Разве не этим должны заниматься все герои?

— Спасти меня? — прошептала Рене.

— Благородное происхождение обязывает, разве не так?

— Вы не благородного происхождения, — напомнила ему Рене, вздрогнув. — У вас нет никаких обязательств по отношению ко мне.

— Вполне справедливо, — признал Тайрон. — Во мне нет и унции благородной крови, и я не разделяю всеобщего восхищения принципом «честь или смерть» или боевым криком обреченных: «Отвага, всегда отвага!» Но увы, кажется, вы сумели сделать из меня человека благороднее, чем я есть на самом деле, — он пожал плечами, — вот я и прибыл сюда, чтобы предложить свои услуги.

Его насмешка показалась ей жестокой, и Рене отвернулась.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, месье.

— Нет? Вы планируете украсть рубины сами? Спрячете их в сумку — и вперед, подальше отсюда, в компании тринадцатилетнего мальчика, который ни слова не скажет даже в свою собственную защиту, и шестидесятилетнего слуги, который со скрипом переставляет ноги? И куда же вы намерены добраться в таком обществе? И что, вы думаете, те два стервятника сделают с вами, когда поймают и вернут назад?

Слезы заблестели на ее ресницах, когда Рене подняла глаза и посмотрела на Тайрона.

— Вы поэтому здесь, месье? Из-за рубинов?

— Если бы только из-за рубинов, мамзель, — усмехнулся он. — Я мог бы забрать их прямо сейчас и оказался бы очень далеко, прежде чем Рос или ваш жених привели бы вас в чувство и вы смогли бы им поведать, что случилось. Если вы все еще не верите мне, забудьте об этих проклятых камнях. Кстати, хорошая мысль — эти жадные ублюдки перестанут гоняться за вами. Впрочем, вам делать выбор. Решайте. Мне, честно говоря, все равно.

Рене видела, что Тайрон Харт предельно искренен с ней, но чувства Рене брали верх над голосом разума.

— Что вы хотите от меня? — прошептала она, но на самом деле это был крик. — Что еще вы хотите от меня?

— Ничего. Или, может быть, все. Я не знаю. Мы можем поразмышлять над этим позже.

— Позже?..

Этот вопрос затрагивал будущее, но сейчас Тайрон не хотел думать об этом и поэтому отклонил его.

— Робби подгонит лодку; он будет ожидать нас у подножия башни в полночь. Вода на реке еще не спала, и течение довольно стремительное; мы могли бы добраться до Ковентри примерно за полчаса. Я знаю, что Финн не слишком-то меня жалует, но что я могу сделать совершенно точно, так это вывезти вас из Ковентри и из Англии вообще, если именно этого вы хотите. Вот самое меньшее, что я могу сделать. Я… — Тайрон запнулся на мгновение, словно подыскивая слова, — я ваш должник. Вы спасли мне жизнь. И вы должны знать, насколько необычна для меня ситуация, в которой я оказался, — задолжать кому-то, И несмотря на то, каким я могу быть и что вы обо мне думаете, я всегда плачу свои долги.

— Эта единственная причина? — спокойно спросила Рене, открыто глядя на Тайрона. — Вы мой должник и намерены отблагодарить меня… И только, месье?

— Нет. Но это — единственное, что имеет смысл в данный момент, мамзель.

Рене по-прежнему не сводила с него вопрошающих глаз, и они были так покорны, что он вздохнул и коснулся кончиками пальцев ее щеки — сверху вниз.

— Будете ли вы счастливее оттого, если я скажу вам: я здесь, с вами, потому, что мне просто невыносимо быть вдали от вас? — Его пальцы остановились на подбородке и приподняли ее лицо, а его губы слились с ее губами в нежном поцелуе. Они не закрыли глаза, они смотрели друг на друга, и лишь Тайрон смог улыбнуться, когда оторвался от ее губ.