Онлайн книга «Агентство "Золотая пуля"-3. Дело о вдове нефтяного магната»
|
— Правильно мыслишь. Но в том-то и подлость, что эта сука затерла не весь материал, а оставила первый кадр — он вновь отмотался на самое начало. — Зачем? — А затем, чтобы никто до самого последнего момента не понял, что сюжет стерт. Режиссер, перед тем как выдать материал, всегда видит его первый кадр. И только убедившись в том, что это именно он, дает команду «Мотор!». — И что? — А то, что когда все поняли, что мастер-кассета затерта, исходника на студии уже не было. У меня в голове что-то стало проясняться. Так вот какую кассету нужно найти! Значит, убийство на видеопленке до сих пор существует… Я взял след, и меня понесло. — А когда ты видел исходник в последний раз? Майкл моего энтузиазма не разделял и встал. — Слушай, а тебе не кажется, что это не твое собачье дело? — Просто помочь хочу, — сказал я, понимая, что разговор уже закончен. — Обойдусь. — Майкл пошел к дверям. — А сперли его во время эфира. — А кто же тогда затер мастер? — затараторил я вдогонку. Майкл задержался в дверях. — Главное, когда успел? — Ты, по-моему, не очень-то администратор, — сказал он, внимательно меня разглядывая. — И неспроста тут появился. Так? — Неспроста, — согласился я. — Работы нет совсем. Хотя работы-то как раз было навалом. * * * Окончание последнего эфира сопровождалось такой же умиротворенной расслабухой. Первым из аппаратной вышел Градин. Оказалось, что элегантность его была, как бы это выразиться, половинчатой, что ли. Поскольку пиджак, рубашка и галстук резко контрастировали с разбитными шортами и видавшими виды кроссовками. Перехватив мой удивленный взгляд, он ухмыльнулся и пошел в гримерку. Потом появился обессилевший Шилькин, за ним потянулись ассистенты, — Пи-ива… — томно протянул главный режиссер, и сопровождающие его лица согласно закивали. У меня, как у собаки Павлова, немедленно проснулся условный рефлекс, и я сглотнул слюну, что не укрылось от Шилькина, который поманил меня жестом и шепнул: — Пошли с нами в «Пушкаря». Этот кровавый денек надо запить… Я мысленно нарисовал себе картину активного сбора информации за кружечкой-другой пивка и остался ей удовлетворен. О том, что завтра утром скажет мне Обнорский, я старался не думать. В баре на Большой Пушкарской было пустынно. Официанты, похоже, уже привыкли к телевизионщикам и не обращали особого внимания на громогласное обсуждение местных звезд эфира и тонкостей телевизионной технологии. Сам я после третьей кружки перестал вздрагивать от словосочетаний типа «склейка в стык» и «немонтажный переход». Пора было переходить к делу, пока я еще был в состоянии шевелить мозгами. Майкл сидел строго напротив и делал вид, что абсолютно не замечает моего присутствия. Зато Шилькин, заметно охмелев, постоянно обращался ко мне, вновь и вновь возвращаясь к утреннему происшествию. — Макс, да ты пойми, — страдальчески гудел он, — кто-то ведь предал нас, просто предал! А ведь среди наших — некому! А кто-то все-таки предал… И раз уж ты с нами, то… — Да брось ты, Илья, — перебил я его, опасаясь, что он сболтнет про меня лишнего. — Сколько народу эту пленку видело — соблазн перепродать конкурентам, тем же бандитам, ментам, в конце концов… Думаешь, у вас никто не может быть завербован? — Никто, — он пристукнул кружкой по столу. — Ручаюсь. За своих ребят — за всех ручаюсь. — За всех, за всех? Неожиданно встрепенулся Майкл: — Точно! Вертелся же этот… Стажер! Коль, ну помнишь, такой худенький! — А разве он на этой неделе приходил? — с сомнением отозвался Норвежцев, отвлекаясь от пространного объяснения Полтешку, как надо и как не надо монтировать. — Был, — настаивал Майкл. — Точно был! Возле монтажной крутился… — Кто такой? — меня очень смущала горячность Майкла. — А хрен его знает, студент какой-то. — Их к нам толпами присылают… — неожиданно поддержал его Шилькин. — Да у нас такое творится — себя не помнишь! — Да уж, у вас шумновато, — согласился я. — А ты-то где раньше работал? — поинтересовался Норвежцев. — Я-то? — мне вспомнились последние полчаса перед эфиром. — Практически в самом тихом и спокойном месте на земле. * * * Я сидел на любимом диванчике шефа, потирая виски. Обнорский смотрел на меня без сострадания. — Налаживаешь личные контакты? — язвительно принюхался он. — Молодец… — Сами просили шифроваться, Андрей Викторович, — буркнул я. — Объявили бы на НТВ честно, так, мол, и так, вот вам великий сыщик Кононов Макс. А то — «новый адми-нистра-а-атор…» — Ладно, не ной. Есть результаты? Я многозначительно посмотрел в потолок и поморщился — двигать глазами было больно. «Нет у меня никаких результатов, дорогой шеф», — подумал я. И сказал: — Есть один след. Стажер. Никто его не запомнил. Возможно, профессионал. Буду разрабатывать. Кассету найду. — Послушай, великий сыщик, — Обнорский присел передо мной на корточки, как воспитательница в детском саду перед клопом, кидающимся камнями на прогулке. — Ты как думаешь, зачем тебя в эти новости послали? — Кассету искать, — послушно промямлил я. Обнорский посмотрел на меня брезгливо. — Кассету?… И для чего же нам, по-твоему, кассета? — Так это… Коллегам помогаем. И вообще… — я очень старался на него не дышать. — Да ты, Кононов, вконец все мозги пропил! — взорвался Обнорский и, встав, шваркнул кулаком по столу. — Ты хоть помнишь, что на кассете этой — убийство! Резонансное, настоящее! Тебе вообще кто-нибудь говорил, чем занимается Агентство, в котором ты работаешь?! — А… — Плохо мне было, плохо. — Это вы… намекаете, что я должен… То есть, мы убийство раскручиваем… Короче, мне надо… — Если короче, — процедил шеф, — дело это, Макс, твой последний шанс. Вышибу за пьянку из Агентства к чертовой матери. Пойдешь «администра-а-атором», там такие нужны. Я собрал последние силы и бодро, как мне показалось, встал. — Так бы и сказали. Убийство, значит убийство. Формулировать же надо… Я потихоньку пополз к выходу, но инквизитор не собирался меня отпускать. — Погоди. Ты этот «первый кадр» внимательно посмотрел? Я кивнул и поморщился: резких движений моя голова не одобряла. — Пусто. Козлов и два мужика на общем плане. Ничего не разглядеть. И черный «опель». — Номер? |