Тот первый поцелуй – страница 70 | Саманта Джеймс

Стивен считал, что лучше всего оставить Моргана в покое.

— Пусть побудет в одиночестве еще пару дней, — предложил он. — Я знаю Моргана, он с этим справится..

Сначала Элизабет поверила, что Морган справится со своими переживаниями, но день шел за днем, и она все более озабоченно и неодобрительно наблюдала, как Симмонс одну за другой относил бутылки бренди в кабинет к Моргану. Она решила поделиться своими опасениями со Стивеном.

— Он ничего не ел с тех пор, как заперся там. Симмонс уговаривает его поесть, но он наотрез отказывается. Мне кажется, он также совсем не спал все это время. Наверное, он решил спиться, чтобы отправиться в могилу вслед за братом.

— Очень может быть, что вы правы. У Моргана именно такой характер, — согласился Стивен. — Хотите, я с ним поговорю?

Стивен сделал несколько попыток, но безуспешно. На пятый день Элизабет решила взять дело в свои руки. Пусть Морган ее навеки возненавидит, но дальше так не может продолжаться.

Она перехватила Симмонса у дверей кабинета как раз в тот момент, когда он нес туда вечернюю бутылку бренди. Элизабет взяла у него из рук поднос.

— На сегодня ваша работа окончена, Симмонс. Я отпускаю вас и остальную прислугу.

Симмонс колебался:

— Но, мэм, он в ужасном настроении…

— Делайте, как я вам сказала, Симмонс. А пока, пожалуйста, постучите в дверь и скажите мистеру О'Коннору, что принесли ему бренди.

Симмонс наклонил голову:

— Конечно, мэм.

Он постучал три раза, и как только дверь открылась, Элизабет вошла внутрь и ногой захлопнула за собой дверь.

В кабинете царил полумрак, портьеры были плотно задернуты от яркого дневного света, запах бренди пропитал все вокруг. Элизабет всматривалась в темноту, стараясь отыскать Моргана.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? Голос возник откуда-то слева, где она его совсем.

Не ожидала, и Элизабет вздрогнула. К счастью, она быстро взяла себя в руки и, высоко подняв голову, очень спокойно объявила:

— Я как раз пришла сюда, чтобы задать тебе тот же вопрос.

Ее глаза привыкли к полумраку, и теперь он могла рассмотреть Моргана. Господи, какой ужасный вид! Изможденное лицо, запавшие щеки, темные от пятидневной щетины. Одежда помятая и не опрятная. Глаза налиты кровью, веки покраснели.

— Оставь меня в покое, Элизабет.

В его голосе больше не было злости, одна беспредельная усталость.

Он направился к письменному столу, и ее сердце сжалось: он двигался, как старик, словно постарел сразу на много-много лет.

Нет, она не поддастся эмоциям.

— Почему ты меня гонишь? Сидишь и жалеешь самого себя?

— Нет! Просто я хочу все забыть! — сказал он сквозь зубы.

Элизабет наконец сдвинулась с места и поставила поднос с бутылкой на конец стола.

— Нет, Морган, ты не стараешься забыть, ты стараешься себя замучить.

— Вот и убирайся отсюда, чтобы я довел дело до конца!

Гримаса исказила его лицо; он протянул руку к бутылке.

Но Элизабет опередила его. В порыве внезапной ярости она смела бутылку со стола. Раздался звук разбитого стекла, и лужа коричневой жидкости разлилась, впитываясь в ковер.

— А как насчет меня? — почти закричала она. — Обо мне ты подумал? Неужели тебе безразлично, что я чувствую?

Морган вскочил на ноги.

— Если у тебя есть хоть капля разума, уходи немедленно! Иначе твоя жизнь тоже будет погублена!

— Ты говоришь вздор, Морган, и знаешь это!

— Нет, Элизабет, это ты ничего не знаешь. Ты не знаешь…

— Я знаю все! Я знаю, что Натаниель был любовником Амелии. Я знаю, что он ее убил.

Морган побледнел.

— Откуда… Откуда ты узнала?

— От Натаниеля. Он мне все рассказал, Морган. Все.

Ее муж повел себя точно так, как она и предполагала. Он повернулся к ней спиной и вновь стал далеким.

Что-то оборвалось у нее душе, иссякли силы для уговоров. Три шага, и Элизабет оказалась прямо за бренди пропитал все вокруг. Элизабет всматривалась в темноту, стараясь отыскать Моргана.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь?

Голос возник откуда-то слева, где она его совсем не ожидала, и Элизабет вздрогнула. К счастью, она быстро взяла себя в руки и, высоко подняв голову, очень спокойно объявила: