Онлайн книга «Бедная Настя. Книга 2. Крепостная навсегда»
Корф вышел из церкви, Анна не смогла последовать за ним. Силы оставили ее — она села на скамеечку подле гроба барона и зарыдала. * * * Утром к Корфам съехались почти все приглашенные на спектакль три дня назад. Не появилась только Долгорукая. Забалуев, выражая свои соболезнования, сказал, что княгине нездоровится. Смерть барона подействовала на Марию Алексеевну удручающе, и у нее случилась мигрень. В небольшой домашней церкви Корфов места всем не хватило — крепостные, обожавшие своего барина, толклись у входа. Внутрь попали только Варвара, Никита да Модестович с Полиной, которая держалась за управляющим, как нитка за иголочкой. Никита плакал, никого не стесняясь. До начала панихиды Владимир собрал дворовых и сообщил, что в память об отце объявляет о решении даровать вольную одному из своих крепостных. По легкому шуму, пробежавшему после прозвучавшего имени Никиты, Корф понял, что эти люди ожидали услышать другое имя. А потом еще и Никита упал ему в ноги и стал просить обменять его свободу на вольную для Анны. Корф страшно рассердился и приказал ему взять документ, в противном случае пообещал наказать Анну. — За что, барин?! — воскликнул Никита. — Если своего ума не хватает — спроси у нее! — отрезал Корф. Прибежавшая Анна умолила конюха вольную взять, и народ разошелся, пересказывая и пересуживая произошедшее. В церкви Анна стояла у гроба чуть поодаль от Владимира, и рядом с ней Корф увидел Репнина. Поначалу он нахмурился, но Анна была так сдержанна и убита горем, что он, в конце концов, перестал обращать на это соседство никакого внимания. — На кого ж ты покинул нас, батюшка! Погубили тебя ироды… — тихонечко причитала Варвара. — Наш молодой барин слишком великодушен, раз ты до сих пор еще не в остроге. Но сколько ни притворяйся, а мы оба знаем, кто убил барона, — прошептал на ухо Анне только отошедший от гроба барона Карл Модестович. — Известно, что в остроге должна быть не я, — так же тихо ответила Анна, и слезы снова навернулись ей на глаза. — И не страшно вам, Карл Модестович, перед очами Божьими появляться? — вполголоса укорил его Репнин. — А вы, Аня, не расстраивайтесь. Не доставляйте ему такого удовольствия. В скором времени, я уверен, он непременно сделает ошибку. А мы поймаем его — и на слове, и на деле. Обещаю вам! — Благословен Бог наш едино и присно и во веки веков… — пробасил отец Павел. — Аллилуйя! — запел хор корфовских крепостных. — Аллилуйя! Аллилуйя! Помилуй раба своего… Помилуй раба своего… Имя твое Аллилуйя. Помилуй мя. Во саду любящих имя твое. Аллилуйя. Аллилуйя!.. Но неожиданно к хору голосов присоединился еще один — надтреснутый, ведьмачий. — Бедный мой мальчик.., один ты остался… Присутствующие в церкви разом обернулись на этот голос. В церковь вошла Сычиха. Она выглядела ужасно — волосы, растрепаны, глаз безумный, речь бессвязная. — Убирайся вон! Немедленно! — страшно закричал Владимир, бросаясь на Сычиху с кулаками, но остановился, словно завороженный ею. — Что уставились? — Сычиха обвела собравшихся взглядом. — Прощаться пришли? Или злобу тешить? — Батюшка! — Владимир очнулся и кинулся к отцу Павлу, который в растерянности замер с кадилом у гроба. — Эта женщина не должна здесь находиться! Своим присутствием она оскверняет святое место! Сделайте что-нибудь! Уйди, подлая, слышишь, уйди! — Никуда я не уйду, — грозно сказала Сычиха. — Хорошо! Тогда уйду я! — Володя, ты в своем уме? — Репнин попытался остановить его. — Ты не можешь сейчас уйти! — Оставь меня! — Корф вырвался из его рук и выбежал из церкви. Сычиха проводила его с недоброй улыбкой и затем подошла к гробу барона. Она низко склонилась над умершим и что-то долго шептала ему в полной тишине. Наговорившись, она сняла дорогой перстень с пальца и положила его на грудь барону. — Слетелись, стервятники… — снова обернулась она к скорбящим. — Звери дикие, пиявицы болотные, Божий храм поганите! Расползайся злое змеями! Сгинь! Сгинь… В огне не горит, в воде не тонет! Зло… Каждый, к кому она подходила, вздрагивал и старался в глаза ей не смотреть. — Что ждет тебя в этой жизни, милая… — Сычиха подошла к Анне. — Много горя, но и много радости. Сейчас над тобой тучи черные. А ты не бойся. Совсем худо будет, а ты не страшись. Найдешь тогда любовь, которую ищешь. Она совсем рядом… Притомилась я нынче. Не хочу больше видеть эти злые лица. — Идемте, я вас провожу, — ласково сказала Анна и взяла ее под руку. — Спасибо тебе, дитя мое. Звери, звери дикие… Анна вывела Сычиху из церкви. Отец Павел истово перекрестился и стал продолжать. — Душа его во благих водворится и память его… Один за одним проходили перед бароном люди и ставили свечки — Репнин, Забалуев, Соня Долгорукая, доктор Штерн, Оболенский, давеча приехавший навестить барона по его приглашению… Неожиданно к гробу припала безутешная Полина и возрыдала: — Ох ты, батюшка наш! Ох, на кого же вы нас покинули? Как же мы без вас? Варвара и Никита бросились ее от гроба оттаскивать и не заметили, как она ловко схватила оставленный Сычихой перстень и, что есть силы, зажала в кулаке… После похорон Репнин принялся разыскивать Анну. Он видел ее на семейном кладбище, но издалека и в обществе все той же странной женщины. Потом Анна куда-то исчезла. Варвара сказала ему, что как будто бы Анна снова вернулась в церковь, и Репнин поспешил проверить — там ли она еще. — Анна… — выдохнул он, — с вами все в порядке? — Почему вы спрашиваете? — Эта женщина, что приходила во время службы… — Ее зовут Сычихой. Я и сама толком ничего не знаю о ней. Дядюшка когда-то позволил ей поселиться в своем лесу. С тех пор она живет там. — Она ведьма? — Нет, что вы! — улыбнулась Анна. — Она знает травы, умеет гадать. Девушки часто приходят к ней, чтобы узнать про свою судьбу. — Если она разбирается в травах, значит, и в ядах должна знать толк? — Возможно. Но она никому не делает вреда. — За что же Владимир ее так ненавидит? — Не знаю. Я тоже была удивлена, что они знакомы. — Пожалуй, я поговорю с ней. Возможно, Сычихе известно что-нибудь про убийство барона. — Если она и могла приготовить яд по чьей-нибудь просьбе, то не догадываясь об истинной цели… Михаил, вы всерьез считаете, что Сычиха может помочь? — Кто знает? — пожал плечами Репнин. — Но я должен попытаться. — А Владимир Иванович еще не вернулся? — Нет, и никто не знает, где он. Как вы думаете, куда он мог пойти? Вы ведь выросли вместе. |