Книга Луна прерий, страница 47 – Мэгги Осборн

– Вы со мной прощаетесь? Еще не пришло время. – Едва заметная улыбка тронула его губы.

Прощаться? Эта мысль встревожила ее. Она просто не мыслила своего существования без Камерона.

Им необходимо откровенно поговорить друг с другом. Вздохнув, Делла оперлась о руку Камерона, и он помог ей забраться в карету. Она с трудом втиснулась между двумя мужчинами, пропахшими табаком и сосисками.

Камерон заглянул внутрь, и каменного выражения его лица оказалось достаточно, чтобы все разговоры разом смолкли.

– Я поеду наверху, с кучером, – сказал он, захлопнув дверцу.

Делла жалела, что тоже не может ехать наверху. Ничего не могло быть лучше путешествия верхом на свежем воздухе.

Темные тучи сгущались над горами к северо-западу, окрасив небо в свинцово-серый цвет. Сильно похолодало. Кучер, время от времени поглядывая на небо, щелкал кнутом, погоняя лошадей, надеясь добраться до станции раньше, чем их настигнет непогода. Должно быть, в горах уже шел снег. Камерон заметил белые пятна вдоль дороги, когда они с грохотом мчались через перевал Кахо. Еще каких-нибудь шесть недель, и Кахо станет непроходим. Жителям Санта-Фе придется пополнять запасы поставками с запада и юга.

Когда-нибудь города Атчисон, Топика и Санта-Фе соберут деньги, чтобы прорубить тоннель в горах и проложить железную дорогу до Санта-Фе. Камерон ничуть в этом не сомневался. Он вкладывал свои сбережения в различные железные дороги, включая Атчисон, Топику и Санта-Фе. Рельсы вторгались в горы и равнины с обоих побережий.

Все меняется, думал он, сидя рядом с кучером и поеживаясь на холодном ветру. Время от времени вспыхивают восстания индейцев, но в основном индейские войны уже закончились. В конечном счете все территории станут штатами. Фермы и ранчо вырастали на Великих равнинах с необычайной быстротой. Люди, подобные ему, получали значок шерифа и наводили порядок в пограничных городах. Когда Камерон впервые отправился на запад, можно было несколько дней провести в седле и не встретить ни одной живой души. Теперь же не проходило дня, чтобы ему кто-нибудь не попался на пути.

Пройдет несколько лет, и Запад перестанет быть диким; он станет больше похож на цивилизованный край. Когда это случится, возможно, будет лучше отправиться в Калифорнию, где круглый год тепло и легче выносить тяготы цивилизованного общества. Камерон вдохнул холодный воздух и ему в нос попали снежинки. Мысль о Калифорнии показалась весьма соблазнительной, особенно сейчас, когда ветер швырял ледяные иглы в лицо.

Делла сказала ему, что поняла, почему он ушел от нее прошлой ночью. Камерон, прищурившись, смотрел на дорогу, пытаясь догадаться, что она имела в виду. По крайней мере она не казалась раздраженной. В отличие от него.

Ведь чертовски несправедливо, что, когда он наконец нашел единственную в мире женщину, ради которой стоит жить, этой женщиной оказалась жена Кларенса Уорда.

Но что превратило эту несправедливость в трагедию, так это его смутные надежды, будто она может принадлежать ему. Она бросилась ему в объятия и с нежностью смотрела на него.

Если это означало, что он мог бы обладать Деллой, ему следовало отправиться в Калифорнию следующим же поездом. Вместо того чтобы ловить или отстреливать преступников, он вершил бы свои дела в зале суда. Он отправлял бы ублюдков в тюрьму или на виселицу и таким образом вершил бы справедливость. Он охотно стал бы выполнять эту важную работу, если бы мог обладать Деллой.

Уставившись в сумеречное пространство, Камерон вспоминал, как они с Деллой насвистывали в пути. Вспоминал их беседы, ее смех, дразнящие взгляды. Вспомнил он и прошлую ночь, ее розовые чулки. Желваки заходили у него на скулах, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

В идеальном мире они с Деллой отправились бы в Атланту, забрали Клер, поселились бы в Калифорнии и жили счастливо. Он наконец обрел бы семью. Это была чудовищная несправедливость.

– Господи, мистер. – Кучер отвел глаза. – Я только сказал, что мы будем на станции примерно через десять минут.

Камерон не заметил, что уставился на него. Он отвернулся и стал смотреть на кружившиеся в воздухе снежинки.

Еще десять дней, возможно, немного больше, и всему придет конец.

На станцию они приехали, когда уже совсем стемнело. Платформа была покрыта снегом. Облака шипящего пара вырывались из недр паровоза, и жерло топки светилось сквозь снежную пелену, словно тусклый огненный глаз.

Кондуктор каждому указывал путь от кареты до поезда, и мужчины спешили отправить свои вещи в багажный вагон. Поскольку вагон-ресторан уже закрылся, проводник, стоявший рядом с кондуктором, раздавал пассажирам дорожный ужин в коробках.

– В это трудно поверить, не правда ли?

После душной кареты Делла впитывала холодный свежий воздух как нектар, наслаждаясь легкими прикосновениями снежинок к щекам.

– Помните, как жарко было в тот день, когда вы подъехали к моему дому?

Этот день мог случиться годы назад, потому что казалось, будто Делла знала Джеймса Камерона целую вечность. Сейчас она понимала, что он голоден и в плохом настроении, потому что каретой и лошадьми правил кучер, а не он, Камерон. И его будет раздражать езда в поезде в качестве пассажира, а не машиниста. Улыбаясь, она взяла его за руку и увлекла за собой.

– Поспешим, не то поезд уедет без нас.

Только один пассажирский вагон использовался на маршруте к восточной границе. Остальные были товарными или же просто закрыты, чтобы использовать их на последующих этапах пути. Делла и Камерон могли занять отдельные места и вытянуть ноги, но, не сговариваясь, сели на одну скамью.

– Совсем неплохой ужин.

В коробке у Деллы оказались два куска жареного цыпленка, свежие булочки, крутое яйцо, яблоко и кусок глазированного фруктового торта, завернутый в газету. Готовая пища, не требующая посуды и приборов. Удачно придумано, подумала Делла и положила затянутую в перчатку руку на рукав Камерона.

– Я десять лет не ездила на поезде. Это так увлекательно.

– Я и не предполагал, что поезда ходили так далеко на запад в то время.

– Они и не ходили. Большую часть пути приходилось ехать в карете.

Естественно, они сидели в последнем ряду. Позади них располагались только туалет и пузатая печь, за которой присматривал мальчик. Впереди расположились пассажиры из кареты, разделенные пустыми сиденьями.

Раздался свисток, пронзительный и протяжный, и Делла радостно улыбнулась. Глаза ее искрились. Поезд дернулся, и сцепы с лязгом замкнулись. Поезд снова дернулся, и Делла почувствовала, как вибрирует пол под ногами. Склонившись к окну, она наблюдала, как платформа уплывает назад, скрываясь за снежной завесой.

– До этого момента мне не верилось, что это реально, – прошептала Делла, имея в виду мощь колес, вращающихся под ними. – Мы действительно едем домой.