Книга Гордая и непреклонная, страница 28 – Линда Френсис Ли

– Насколько я понимаю, моя профессия и то, являетесь ли вы джентльменом или нет, – две совершенно разные вещи.

– Я с вами не согласен. То, что вы стали адвокатом, почти равнозначно тому, что вы перестали быть леди – по крайней мере, в глазах общества. Так что вопрос о том, являетесь ли вы леди, очень схож с вопросом, являюсь ли я джентльменом. – Глаза его сверкнули. – Вот уж никогда бы не предположил, что у нас с вами так много общего.

В ответ на его изощренную логику Элис только презрительно фыркнула. Следовало ли ей воспринимать его слова как обиду или нет?

– Не беспокойтесь понапрасну, мисс Кендалл. Все равно я никогда не питал пристрастия к настоящим леди.

– Я… я не…

От досады – и от страха – Элис буквально лишилась дара речи. Неужели именно так думал о ней весь Бостон – что она больше не была леди?

Сердце в груди болезненно защемило. Ей вдруг захотелось бежать прочь из этого места на свежий воздух, где можно было бы перевести дух. Однако страхи, которые она так долго держала в себе, уже невозможно было подавить. Неужели воспитание, которое ей дали, привело к тому, что она уже не может считаться настоящей леди и ей не найти себе супруга? Неужели так важно научиться кокетничать с мужчинами и вышивать крестиком, чтобы обзавестись ребенком? Не стоило ли ей пожертвовать своей природной склонностью к юриспруденции, чтобы иметь семью? Ведь другие женщины ее возраста воспринимали все это как должное.

Элис вспомнила, как в течение многих месяцев и она сама, и все окружающие были уверены в том, что рано или поздно Кларк сделает ей предложение, однако этого не случилось. Ей снова пришла на ум длинная череда оправданий, почему им следует подождать со свадьбой, и тут ей вдруг стало не по себе. Неужели ей не суждено держать на руках собственного ребенка? Неужели ей придется провести оставшуюся часть жизни в обществе двух старых холостяков и брата с семьей после того, как он женится? Неужели она навсегда останется всего лишь незамужней тетушкой?

– Мне очень жаль.

Эта простая фраза нарушила круговорот ее мыслей, и она подняла глаза на Лукаса. Тот и впрямь выглядел огорченным. Его голубые глаза проникали в самую глубь ее существа, и она почувствовала, что ее сердце как-то странно сжалось.

– Вы настоящая леди, – произнес он почти шепотом, выделяя каждое слово. – Я и не имел в виду ничего иного. Но, кроме того, вы умны и жизнерадостны, красивы и образованны. Совершенно не похожи на любую другую женщину, которую я знал до сих пор.

Его слова пролились на ее сердце подобно бальзаму.

– И вы выглядите сегодня просто обворожительно, – добавил он мягко.

Ее удивление смешалось с новым приступом смущения при мысли о платье.

– Я похожа на взрослую женщину в одежде школьницы.

– Нет, вы похожи на красивую молодую леди.

– Я не красива и не молода.

– По чьим меркам?

– По любым.

– Только не по моим. Я никогда не считал женщину моложе двадцати четырех лет интересной. Осмелюсь предположить, что вы только что начали представлять для меня интерес.

Он произнес это таким тоном, что Элис невольно рассмеялась.

– Вы пытаетесь доказать мне, что действительно не лишены обаяния?

Танцевальный зал был переполнен. Она была вынуждена теснее прижаться к его широкой груди, ощущая жар его тела, от которого исходил свежий и чистый запах нагретой на солнце травы. Он опустил на нее глаза, обрамленные темными ресницами, похожими на два полумесяца:

– А вы находите меня обаятельным, мисс Кендалл?

От этих слов ее дыхание невольно участилось. Полные искреннего чувства, они были подобны интимной ласке, хотя она едва знала его – да и не хотела знать.

Элис усилием воли заставила себя сосредоточиться на бриллианте, украшавшем его рубашку. Со всех сторон звучали пение скрипок и низкий тоскливый звук виолончели.

– Нет, мистер Хоторн, я вовсе не нахожу вас обаятельным. Скорее назойливым. – Она едва смогла выдавить из себя последнюю фразу.

Глаза его сверкнули весельем, когда он еще крепче прижал ее к своей мощной груди.

– Да, это видно сразу.

– Зачем вам понадобилось искать меня здесь? – проворчала Элис. – Еще сегодня утром вы заявили, что не хотите меня больше видеть.

– Верно, – признался он. – Откровенно говоря, я здесь только для того, чтобы извиниться перед вами за сегодняшнюю вспышку в конторе.

– Вспышку?

– Я имею в виду, когда я вас уволил.

– Ах, вот как вы это называете? В любом случае вы были правы. Мои манеры оставляют желать лучшего – как, впрочем, и ваши. – Элис почувствовала, как на щеках ее выступил жаркий румянец, однако заставила себя продолжать: – Адвокату и его клиенту вовсе ни к чему…

– Целоваться?

– Да, целоваться. Это было вопиющим нарушением профессиональной этики. Мне не следовало допускать подобных вещей, но… я не знаю, почему это все же случилось. Нам не стоит дальше работать вместе. Я уверена, что ваш брат без труда найдет вам другого адвоката.

– Мне не нужен другой адвокат.

Она запрокинула назад голову:

– Что вы сказали?

– Я хочу, чтобы меня представляли в суде именно вы, и никто больше.

Сердце ее затрепетало, ладони вспотели. Элис инстинктивно отступила назад, однако толпа гостей и железная хватка его затянутой в перчатку руки не позволили ей сделать больше ни шагу. Ее пальцы крепче вцепились в его плечо, чтобы сохранить равновесие.

– Почему?

Одним плавным движением он развернул ее так, что на какой-то почти неуловимый миг его крепкое бедро оказалось между ее ног.

– Потому что мне нужны вы.

Его последние слова в теплом воздухе комнаты приняли почти осязаемую форму. Их разделяло всего несколько дюймов, голос, похожий на приглушенное урчание, был полон соблазна. Их взгляды встретились, и плохо скрываемая страсть, которую она видела в его глазах, слегка вскружила ей голову.

– Мне нужны ваши познания в юриспруденции, ваши ораторские способности и ваша честность, которая так ясно отражается в вашем взоре.

Одни голые факты. Действительность. Ничего чувственного. Элис, к своей досаде, испытала нечто вроде приступа разочарования.

– С вами все в порядке? – спросил он.

Лицо его выражало неподдельную тревогу, и он крепче прижал ее к себе как бы для того, чтобы поддержать – словно его действительно заботило ее состояние. У Элис даже промелькнула мысль, что в объятиях этого человека она может позволить себе несколько блаженных мгновений слабости.

– Из этого ничего не выйдет, – едва выговорила она.

– Почему? – Он внимательнее присмотрелся к ней, без видимого труда кружа вместе с ней по залу. – Вы чего-то боитесь?