Книга Голубой вальс, страница 50 – Линда Френсис Ли

– Сегодня испортили мое любимое кресло, – произнесла Белл, не поворачиваясь в его сторону.

Ее тихий прерывистый шепоток походил на шелест ветра. Стивен стоял неподвижно, стараясь не поддаться очарованию ее голоса.

– Твое кресло? – недоуменно спросил он.

– Роуз облила его жидким щелочным мылом. Посадила большое пятно в самой середине. – Белл озабоченно вздохнула: – Бедняжка так расстроилась!

– Ты пришла, чтобы рассказать мне о кресле?

– Кресло старое. – Надув губы, она добавила: – Но я его люблю.

– О чем ты говоришь, Белл?

– О своем кресле. Роуз споткнулась и пролила мыло. С ней-то ничего не случилось, но мое кресло испорчено.

– Ну и что? Поезжай и купи себе новое! – резко сказал он. Заметив, что она оторопела, он пожалел о своей резкости.

– Я не хочу новое! – упрямо заявила она. И вдруг в свете луны в ее глазах блеснули слезы, и она поспешила отвернуться.

– О Белл!.. – мягко сказал Стивен, чувствуя, что заранее заготовленные им возражения рушатся, словно обветшалые мостки под ударами могучих морских волн.

– Должно быть, после всего что я тебе сказала, ты ненавидишь меня?

Вопреки своей воле он подошел ближе.

– Я совсем не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Я не питаю к тебе никакой ненависти. Надеюсь, и ты тоже? – нерешительно спросила она, повернувшись к нему.

– Милая Белл… – проговорил Стивен почти в отчаянии, опускаясь возле нее и сжимая в своих объятиях. Он поднял ее словно перышко и прижался лицом к ее волосам. – У меня нет ненависти к тебе, любовь моя. Нет и не может быть.

Пока он нес ее к кровати, она прижималась щекой к его груди. Бережно опустив Белл на постель, Стивен вытянулся с ней рядом.

– Спасибо, – шепнула она.

– За что?

– За то, что не питаешь ко мне ненависти.

Он ответил ей легким смешком и крепче прижал к себе.

Некоторое время они лежали рядом, потом Белл, вздохнув, прижалась лицом к его плечу. Он почувствовал, что она вздрагивает от рыданий.

– В чем дело, Белл? Почему ты плачешь? Неужели из-за кресла? – озадаченно спросил он.

– Да, из-за кресла. Я любила это кресло. А теперь оно испорчено!

«Господи, ну можно ли так убиваться из-за паршивого кресла?» – подумал он, догадываясь, что ответ на этот вопрос может только его расстроить.

– Ты думаешь, что так горевать из-за кресла – просто безумие? Такого же мнения придерживаются Роуз, Гастингс и даже Мэй.

Белл надолго замолчала, затем он услышал тяжкий вздох.

– Это кресло у меня уже столько лет! С детства… И в годы замужества, и здесь, в Бостоне, оно тоже было со мной. – Белл с трудом выговаривала слова. – Сколько я помню себя, оно всегда было рядом. Такое большое, теплое… и удобное.

Он не глядя представлял себе, как кровь румянит ее щеки.

– Может быть, это и глупо, – добавила она, – но кресло было для меня как живое существо. – Она вздохнула: – Оно единственное, что осталось от моего прошлого, от тех дней, когда я была маленькой девочкой.

«Когда жизнь была много лучше», – мысленно дополнил он.

– Чем бы там ни облили твое кресло – щелочным мылом или еще чем-нибудь, – я уверен, что его можно восстановить.

Белл приподнялась на локте:

– В самом деле? И ты можешь это сделать? Как всегда, ее красота завораживала его. Глядя в глубину ее голубых глаз, смотревших на него с ожиданием и надеждой, Стивен осознал, что любит ее. И хочет ее, потому что любит как никогда никого не любил. Эта странная девочка-женщина с прошлым, которое лучше не воскрешать, каким-то необъяснимым образом сумела войти в его жизнь, и если она вдруг исчезнет, эта потеря окажется невосполнимой.

«Как это случилось?..» – недоумевал он. Каким образом женщина, к которой он не испытывал никакого интереса, заняла такое важное место в его жизни? Но в тот момент это не имело никакого значения. Значение имело только то, что она с ним, в его объятиях.

Осознав это, он вспомнил, что, делая свое предложение, даже не упомянул о любви. Его предложение прозвучало по-деловому, он как бы исходил из предпосылки, что она должна быть польщена и ответить немедленным согласием.

Стивен хотел признаться, что любит ее, хотел ласковыми словами добиться и от нее признания, что и она любит его. Но потом передумал. Ведь Белл пришла к нему не для того, чтобы спросить, любит ли он ее, а потому, что испорчено ее любимое кресло. Само предположение, что она, может быть, и не любит его, было для него убийственным. Поэтому он решил отложить свое признание до лучших времен. И без того он уже натворил много глупостей. Даже не мог как следует объясниться в любви. Теперь надо доказать на деле, что он любит ее. Искренне сказать ей о своих чувствах и только потом повторить свое предложение.

– Стивен, – сказала она, стараясь его встряхнуть, – ты меня не слушаешь!

В полутьме засветились его улыбающиеся глаза.

– Я слушаю тебя, любовь моя. Завтра утром я первым делом отвезу твое кресло в починку.

– Правда?

– Да, конечно. – Он отремонтирует ее кресло, даже если ему придется покупать обивочную ткань и набивочный материал и делать всю работу самому.

Стивен посмотрел на Белл со счастливой улыбкой. Она здесь, рядом, и он как никогда был уверен, что поступает правильно.

Белл медленно протянула палец и коснулась его губ. От одного этого прикосновения его пронзила чувственная дрожь.

– Уже поздно, Белл. Давай я отведу тебя домой. Ее голубые глаза помрачнели.

– Может быть, ты все же предпочтешь поцеловать меня? Или тебе не хочется?

Не хочется? Он просто сгорает от желания. И не только целовать, но и обладать ею. Но сегодня он постарается сдержаться, ибо время для этого еще не пришло. На этот раз, однако, он не потеряет самообладания.

Ее вздох прервал его размышления.

– Я знаю, что веду себя неприлично, – пробормотала Белл хмурясь. – Не хочешь – не целуй меня, только не отсылай домой.

Стивен смотрел на нее, зная, что не должен позволять себе ничего лишнего. В конце концов он не придумал ничего лучшего, как притянуть ее к себе.

Она устроилась в его объятиях поудобнее. И вскоре, изнемогая от усталости, которая странным образом сочеталась с невыразимой радостью, он уснул.

Белл ждала, когда он проснется и начнет целовать ее. Ей не терпелось вновь испытать те удивительные чувства, которые вызывали его ласки. При одном воспоминании о них она трепетала. Но она так и не ощутила нежного прикосновения пальцев к своей шее. Его ровное, спокойное дыхание возвестило, что этой ночью она может не надеяться на поцелуи.