Книга Фатальная красота, страница 36 – Марина Серова

— Не переживай, у всех стариков собственные странности, и это еще не самая худшая.

— Наверное, именно по этой причине он и захлопнул дверь, видно, боится, что мы ворвемся в его хату и все поломаем.

— Женя, он нас видит в первый раз. Спрашивается, с какой это радости он будет нам доверять, как своим родственникам?

— Все равно обидно, — не унималась Женя.

Тут дверь вновь открылась, и в образовавшемся узком проеме опять показалась голова старика.

— Вот адрес, — сказал он, протягивая нам листок из плотной бумаги. — Сами прочтите, я без очков ничего не вижу.

Чтобы запомнить адрес, мне хватило одного взгляда.

— Спасибо, — сказала я, сразу повеселев. — Извините, что побеспокоили.

— Все путем, приходите еще.

— Непременно, — ответила я, прекрасно зная, что больше здесь не появлюсь.

* * *

Из подъезда мы с Женькой выходили в гробовом молчании.

— Ну что будем делать дальше?

— Тебе пора домой или на работу, — сказала я, не глядя на Евгению.

— Выходной у меня, и я ничего не имею против еще одной поездки.

— Послушай, лучше я поеду без тебя. Ты и так сделала все возможное и приняла активное участие в моем расследовании.

— Короче, прогоняешь, — повесила нос Евгения. — Ладно, пойду домой умирать от смертной скуки.

— Женя, моя совесть не позволяет злоупотреблять тобой и распоряжаться твоим свободным временем. Тебе лучше не вникать в мои дела, это может быть опасным.

Женя попыталась меня переубедить, но я оставалась непреклонной. В действительности в создавшейся ситуации меня больше всего смущало присутствие девушки, ведь не могла же я при ней называться то сотрудником милиции, то журналистом, то… Нет, я была уверена в том, что ее нужно как можно скорее устранить со сцены действия.

— Ты меня хотя бы довезешь до набережной? — перестала со мной спорить Евгения.

— Запросто, садись.

* * *

Высадив Евгению у нужного места, я отправилась по адресу Виктора. Через несколько минут я уже ставила машину на площадку перед домом.

У подъезда по обыкновению на лавочке сидели две тетушки пенсионного возраста и о чем-то оживленно дискутировали. На них я и решила испытать свой актерский талант, сыграв на жалости. Я вышла из машины с превеликой осторожностью, часто и тяжело дыша, словно рыба, выброшенная на сушу.

— Добрый день, — поздоровалась я с пенсионерками, присаживаясь на лавочку возле них и продолжая учащенно дышать.

— Из машины вышла, а дышишь так, будто бегом на девятый этаж поднималась, — оправдала мои надежды одна из пенсионерок, сразу же заведя беседу.

— У меня астма, поэтому плохой из меня бегун, — продолжала я убедительно играть выбранную роль.

— Такая молодая и уже болеет, — сочувственно пробормотала женщина скороговоркой, так что мне с трудом удалось уловить ее слова. — Ты сюда к друзьям приехала или к родственникам?

— К другу, к Виктору Фадееву, — предприняла я попытку улыбнуться, и получилось как раз то, что надо: неуверенная улыбка больной женщины, стойко переносящей тяготы болезни.

— Знаем, знаем, — вступила в разговор и вторая женщина. — Он в нашем подъезде живет. Неплохой паренек, только всегда с какими-то рюкзаками ходит, канатами и в спортивном костюме. Можно подумать, ничего приличнее купить не в состоянии.

— Он вроде бы спортом занимается, — наугад ляпнула я.

— Видели, чем он занимается, — с непонятной мне подоплекой, да еще с кислой физиономией сказала первая пенсионерка, — ему прямая дорога в каскадеры. Это надо же додуматься ради забавы залезть на крышу дома и спускаться оттуда на веревке! Меня чуть инфаркт не хватил.

— Может быть, Виктор хотел кого-нибудь поразить? — выдвинула я вполне логичное предположение.

— Да уж, живет в нашем доме девица, одевается, как шалава, прости господи. Если б ты видела, сколько на ней косметики! Просто до неприличия много.

— Дело вкуса, — пространно заметила я и перешла к интересующей теме. — Вы не знаете, Виктор сейчас дома?

— Нет его, — сказала первая пенсионерка.

— Давно здесь не показывается, может, за дедом ухаживает, — добавила вторая женщина.

— Я только что от него, Виктор там не появлялся.

— А тебе он срочно нужен?

— Вот так, — произнесла я и сопроводила слова красноречивым жестом, проведя ребром ладони по горлу.

Первая пенсионерка пригорюнилась, а вторая выдвинула свежую идею:

— Так он шашни водил с шалавой из третьего подъезда, может, она знает, где он? — И тут же спохватилась: — А ты, случайно, не имеешь на него виды?

— Нет, — улыбнулась я, — мы просто друзья, не больше.

— Тогда слушай. Квартира Регинки в дальнем подъезде, — почему-то на ушко сказала мне женщина, — на первом этаже под номером пятьдесят пять. Звони как следует, не жалей звонка, она наверняка лишь под утро вернулась и сейчас дрыхнет.

— Спасибо, — поблагодарила я, поднявшись с лавочки.

— Не за что, — в один голос ответили пенсионерки.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошла в направлении третьего подъезда. Астматическая одышка сыграла свою роль, а сейчас дальнейшая в ней необходимость отпала, поэтому я бодро преодолела лестничный пролет и надавила на кнопку звонка пятьдесят пятой квартиры. За дверью кто-то громко пропел «От улыбки станет всем теплей», а через несколько секунд она отворилась.

— Здравствуйте, я сотрудник милиции Татьяна Александровна Иванова.

Женщина лет тридцати, стоявшая на пороге, зевнула, широко разинув рот.

— Проходите, — она раскрыла дверь пошире. — Интересно узнать, что мне хотят припаять на этот раз.

— Я по поводу Фадеева Виктора.

— Витьки? — удивилась женщина, и из ее взгляда разом исчезла сонливость. — Разбился, да?

— Именно об этом я хотела спросить у вас, — сделала я ударение на последнем слове.

— Я спросонья плохо соображаю, так что проходите на кухню. После чашечки кофе я точно почувствую себя человеком.

Мы прошли на кухню, оборудованную по последнему слову техники, и, пока готовился кофе, познакомились.

— Регина, — представилась женщина, — а вы Татьяна…

— Александровна, — подсказала я.

— Так по какому поводу я вам понадобилась?

— Если честно, мне необходимо переговорить с Фадеевым. Дома его нет, у отца тоже, и соседки посоветовали мне обратиться к вам.

— Поди наплели с три короба, перемыли мне все косточки. Впрочем, пусть обсуждают, мне не жалко. Только с Виктором у меня ничего такого не было.