Онлайн книга «Формула уничтожения»
|
— Что это вы все кашляете, а? — подозрительно спросил Салтыков. — Уж не больны ли, часом? — Никак нет, ваше сиятельство. Это от нюхательного табаку, который я иногда употребляю. Дюже он крепкий… — От табаку? — недоверчиво переспросил генерал-губернатор. — Хорошо!.. Значит, говорите, Самойловича? — Да, Данилу Самойловича, — утвердительно произнес Ягельский. — Он сейчас как раз ожидает назначения в Санкт-Петербурге. — Что-то я слышал о нем… Ладно, похлопочу за вашего протеже. А вы запомните, что я сказал. Никому ни слова о ваших подозрениях на моровое поветрие!.. Отпустив доктора и полицейского поручика, граф Салтыков приказал своему офицеру-порученцу срочно окурить кабинет от возможной заразы. И через мгновение целая свора военных чинов бегала по приемной и кабинету генерал-губернатора с зажженными факелами из скрученных бумаг, среди которых были и важные документы. А сам Салтыков только покрикивал на «окуривальщиков»: — Больше! Кучнее! Больше дыму! * * * Из присутственного места Ягельский вышел вместе с поручиком Дутовым. — Фу! — утерев пот со лба, выдохнул офицер. — Кажется, пронесло. Его сиятельство не особенно гневались… Но я что-то сегодня крепко подустал… — В ваши ли лета говорить про усталость? — покачал головой Константин Осипович. — Что же говорить тогда нам, ветеранам прежних баталий? — Вы теперь домой? — осведомился Дутов. — Могу вас подвезти… — Нет, я хотел бы снова попасть на фабрику, — ответил Ягельский. — Мне, знаете ли, не дает покоя проклятый источник возможного заражения. Надо бы еще кое-что проверить… — Очень хорошо! Но ведь и я собираюсь туда же, на фабрику. Хочу проверить карантинные посты. Поехали вместе! Не доезжая до Каменного моста, Константин Осипович неожиданно почувствовал запах гари. — Что-то горит, — сказал он. — Где-то недалеко пожар… И тут, обгоняя коляску поручика, пронеслось несколько пожарных упряжек, расчищая себе путь звоном небольших колоколов и звуком пожарного рожка. — Что горит? — спросил поручик. — Ваше благородие, никак суконные фабрики запалили! — прокричал полицейский кучер, привстав на козлах, чтобы лучше видеть клубы черного дыма, вырывавшиеся из-за каменных купеческих домов Замоскворечья. — Гони туда быстрее! Группа полицейских человек в десять попалась седокам сразу за мостом. Они топтались на месте и нервно переругивались, не зная, что предпринять. — Вы чего тут торчите без толку? — грозно вопросил поручик у усатого вахмистра, растерянно переминавшегося с ноги на ногу чуть в стороне от других служивых людей. — Дак поджог же, ваше благородие! — козырнув, ответил вахмистр. — Мужичье с фабрики разбежалось кто куда… — А как же карантин?.. — побледнев, спросил поручик. — Какое там! Их рази удержишь, безумцев? Среди них кто-то слух пустил, что в карантине их всех сожгут заживо… Ну они, дурачье, и дали тягу… — Срочно всех переловить! — яростно заорал Дутов. — Лично отвечаешь! Быстро! — Слушаюсь, ваше благородие! — снова козырнул усатый вахмистр и, прижимая рукой саблю, чтобы не била по ногам, неловко затрусил к нижним чинам. — Пропало дело, — безнадежно махнул рукой Ягельский. — Теперь моровая язва вышла из-под нашего контроля… Дутов растерянно посмотрел на своего спутника и только тяжело вздохнул. — Спасибо, что подвезли, — проговорил Константин Осипович. — Дальше я уж как-нибудь сам, на своих двоих. А вам теперь не до меня будет. — Да, прошу извинить! — кивнул Дутов. — Будем вылавливать этих несчастных… — И всех прямо сразу везите в Николо-Угрешский монастырь, — напомнил Ягельский. — Там с ними разберутся, кто болен, а кто — нет. — Разумеется. Прощайте, сударь! — Всего доброго! Доктор вылез из коляски, которая тут же умчалась в сторону центра города, и огляделся вокруг. Замоскворечье бурлило, как потревоженный улей. Туда-сюда сновали люди самого разного сословия. Большинство из них спешили в сторону пожара. «Плохо дело, — пронеслось в голове у Ягельского. — Теперь заразу ничем не остановить». Сам Константин Осипович бежать на пожар не собирался, понимая, что без него там как-нибудь обойдутся. Гораздо больше его беспокоил все тот же вопрос, на который он так и не сумел отыскать ответа. Кто или что стало причиной заноса заразы на фабрику? И тут ему неожиданно вспомнился Никишин, пьянствовавший с неким перекупщиком по фамилии Арутюнов в прошлую ночь, когда он сам впервые оказался на территории фабрики. «Может быть, этот перекупщик сможет внятно ответить на мучающий меня вопрос, — подумал Ягельский. — Вдруг ему что-то известно об этом деле?» Искать Арутюнова на фабрике уже не имело смысла. Скорее всего, он обретался где-нибудь на гостином дворе, ближайшем к фабрике. Таковых было три. Константин Осипович решил их обойти один за другим. Уже во втором по счету гостином дворе ему сказали, что хитрый купчина из инородцев пьянствует у целовальника Бутусова, трактир которого находится совсем рядом. Там-то Ягельский и отыскал того, кто ему был нужен. Арутюнов спал, уткнувшись в миску с вареной репой, а рядом с ним на столе стоял пустой графин из-под водки. — Любезный! Эй, любезный! — попробовал растормошить перекупщика доктор. — Имею к вам вопрос! — Слушай, не мешай отдыхать, — пробормотал Арутюнов, осоловело щурясь на Ягельского. — Где управляющий Никишин? — спросил Константин Осипович, чтобы хоть как-то завязать разговор. — Как где? — насторожился Арутюнов, и в его глазах появился откровенный страх. — В тюрьме, где еще! А ты кто такой? Тоже из полиции? Не притворяйся! Я знаю… Слушай, меня не проведешь! Я жук хитрый! Ты точно из полиции, я тебя видел сегодня утром на фабрике, когда Федора офицер за грудки тряс… Ты меня арестуешь? Скажи, брат! Давай с тобой выпьем… — Погоди ты! Не так быстро, — усмехнулся Ягельский. — Выпить мы с тобой еще успеем. Сначала скажи мне, что ты знаешь о заразе, которая сгубила столько рабочих на фабрике? — Ничего не знаю… Слушай, прямо теперь в тюрьму пойдем, а? — Пока нет. А если скажешь всю правду, то вообще на свободе будешь, — проговорил Ягельский. — Истину говоришь? А что такое истина, слушай? Это правда о вечном… «Филосов хренов, — подумал Константин Осипович о своем собеседнике. — Отговориться хочет, но, шалишь, я от тебя теперь не отстану». — Так что тебе известно про заразу на фабрике? — Точно такую болезнь я видел у турок, — натужно соображая, произнес перекупщик. — Я в Турции был! Я везде был! Там покупал партию шерсти для фабрики… В Турции много народу мрет от «черной смерти». Сначала они, знаешь, покрываются язвами, потом шишками, большими шишками, как грецкий орех. А потом все умирают. На этой фабрике люди умирали так же. Сначала их тела покрывались язвами, а потом… |