Книга Информатор, страница 79 – Курт Айхенвальд

Раунтри сказал, что бывшие служащие «Дегассы» Джонс и Холл теперь работают вместе с ним в компании «Кронос» в Лейк-Чарльзе. Он не скрывал, что Джонс ему не нравится, а одну из сотрудниц, с которой тот сблизился, Раунтри заподозрил в промышленном шпионаже. Она показала ему документы с компьютерного диска, который якобы нашла на столе Тима Холла. Это были документы корпорации «Дегасса» с секретной информацией о производстве метионина.

Раунтри сообщил, что у него есть переписка Джонса с Марком Уайтекером, а также корешки чеков на десять тысяч долларов, выписанных компанией АДМ на имя двух бывших сотрудников «Дегассы». Дата на одном из корешков совпадала с датой письма Уайтекера к Джонсу.

– В прошлый раз вы говорили мне о том, что Уайтекер посещал «Кронос», – напомнил свидетелю Даль.

– Да, я видел его имя в книге записей посетителей «Кроноса» примерно в ноябре 1992 года.

Херндон сморгнул.

– Вы помните записи двухгодичной давности? – спросил он.

– Я регулярно просматриваю эти книги, чтобы знать, кто когда приходил и уходил, – ответил Раунтри.

Ответ представился Херндону бессмыслицей, но он не стал докапываться до истины. Свидетель рассказывал им о деле еще около часа, но имя Уайтекера больше не всплывало.

Закончив разговор, Шепард и Херндон направились в «Плейерс ривербот». Настроение у них поднялось. Судя по всему, Уайтекер не участвовал в махинациях с метионином. Расследование в Мобиле ничем не угрожало. {206}

Процесс получения разрешения на прослушивание телефонных разговоров в АДМ шел своим чередом. Юристы говорили, что оснований, чтобы убедить судью в необходимости прослушивания, достаточно, но для полной уверенности необходимо доказать, что ФБР технически в силах записывать разговоры лишь с определенных телефонов. С этим было труднее всего, потому что агенты не знали, как устроена телефонная связь в компании. Не могли же они явиться в АДМ и спросить об этом.

Явиться не могли, а спросить могли. На очередной встрече с Уайтекером в Форсите они попросили его задать Мику Андреасу несколько определенных вопросов. Просто разыграть небольшую пьеску.

Утром 12 сентября Уайтекер включил карманный диктофон и вошел в кабинет Мика Андреаса.

– Мик, как дела? – спросил он.

Андреас поднял голову от бумаг.

– Привет, – отозвался он.

Несколько минут они обсуждали перспективные инвестиции в подразделение лизина, и Уайтекер мимоходом упомянул о том, что один из их конкурентов сомневается в безопасности телефонной сети АДМ.

– Я сказал ему, что не верю в прослушку, – при тех-то разговорах, что я веду. А ты?

– Ты о чем? – не понял Андреас.

– Ну, что по нашим служебным телефонам можно свободно говорить о лизине. Я не верю, что они прослушиваются.

– Чтобы подключить к ним прослушку, надо попасть внутрь здания, – ответил Андреас. Он указал на свой телефон: – Вот эта линия, например, идет прямо от компьютера. Сигнал поступает в компьютер, а из него на один из сотни или пяти сотен телефонов.

– Я примерно так и думал.

– И поэтому нельзя перехватить сигнал извне, – добавил Андреас.

Компьютерная связь гарантировала, что подключиться к линиям АДМ невозможно. Да и круглосуточная телекоммуникационная служба безопасности сразу засекла бы такую попытку. Так что за телефоны компании можно не опасаться, сказал Андреас.

– Но это не значит, что можно болтать по телефону все, что взбредет в голову, – заметил он. – Осторожность не помешает. {207}

Прослушав запись разговора с Андреасом, агенты приуныли. Преодолеть систему защиты телефонной связи АДМ – а значит, и выполнить требование судьи – оказалось невозможным.

Попытка добиться разрешения на прослушивание не удалась. Разумеется, агенты ФБР могли по-прежнему записывать переговоры злоумышленников, благо в октябре была назначена встреча АДМ и «Адзиномото» в Чикаго, а в расширенном составе производители лизина должны были собраться в Цюрихе. Но было ясно, что добыть доказательства участия АДМ в фиксировании цен на другие продукты не получится.

Говард Баффет и конгрессмен Дик Дёрбин распрощались. Баффет повесил телефонную трубку. Он был доволен собой. Может, он только что спас АДМ от скандала.

Говард пришел в АДМ несколько лет назад из Омахи, где родился и где располагалась инвестиционная империя его знаменитого отца. [47] В 1994 году он был одним из директоров АДМ и помощником Дуэйна Андреаса. Кроме того, он отвечал за связи с общественностью и с политической элитой страны и считал своей обязанностью предотвращать неприятности, которые могли грозить компании.

Именно об этом был телефонный разговор с Дёрбином. Несколько дней назад Баффет проведал, что конгрессмен мечтает попасть на футбольный матч с участием чикагских «Медведей». Он сказал об этом Дуэйну Андреасу, и тот велел ему позаботиться о том, чтобы желание Дёрбина исполнилось. {208}

Но секретарь Баффета напомнил о прошлогоднем инциденте с Майком Эспи, министром сельского хозяйства в администрации Клинтона. Скандал разразился из-за подношений, которые делали министру различные компании, и в том числе из-за билета на баскетбольный матч от «Квакер оутс». {209} Покупка билетов на игру «Медведей» для Дёрбина может привести к аналогичным результатам, предупредил секретарь. Поблагодарив, Баффет обратился за советом к юристу. Тот определенно ответил, что конгрессмена можно обеспечить билетами, только если он оплатит их хотя бы частично.

Баффет рассказал это Дёрбину, и тот учтиво поблагодарил его, заверив, что, безусловно, заплатит свою долю в покупке билетов. Баффет был уверен, что спас АДМ от скандала.

Но были и те, кто смотрел на это иначе. Дуэйн Андреас, прослышавший об истории с билетами, страшно разозлился.

– Если конгрессмен о чем-то просит, ваше дело исполнить просьбу! – резко заявил он. – А последствия – это его проблема.

Баффет сослался на мнение юриста, но Андреас ничего не хотел слушать.

– На кой ты нам нужен, Говард, если всякий чих согласовываешь с юристом? – бросил он.

Встреча в Форсите 11 октября была своего рода примирением. {210} В сентябре у Херндона родился первенец, девочка, поэтому он пропустил несколько встреч с Уайтекером. И когда Херндон наконец появился в комнате отеля, Уайтекер просиял и принялся расспрашивать агента о дочери.