Книга Его тайные желания, страница 23 – Дженнифер Сент-Джайлз

– Как он проник внутрь?

– Скорее всего через открытое окно на четвертом этаже. Все остальное заперто. Вопрос в том, кто оставил окно открытым?

– Я оставила. Мы убирались на чердаке, и я не подумала, что какой-нибудь болван заберется так высоко. Месье, я уверена, вы можете теперь сдвинуться, – проговорила я, пытаясь воспротивиться возраставшим во мне ощущениям.

– Я мог бы, мадам, если бы вы объяснили мне, почему бегаете по дому и лупите своих пансионеров сковородкой.

В его голосе мне послышалось некоторое раздражение, что, в свою очередь, разозлило и меня.

– В мои намерения, месье, входило свалить незваного гостя. Если бы вы не болтались по моему дому с пистолетом, то не напоролись бы на мою сковородку.

– Неужели вы так неразумны, о женщина?

– Но ведь это сработало, не так ли? Я сбила вас с ног.

– На время, но посудите, где сейчас находитесь вы и где я? – Как бы в подтверждение своих слов он самым интимным образом прижался к моему женскому естеству. – Разве вы не понимаете, что мог сделать неразборчивый в средствах мужчина, если бы он оказался в подобной ситуации?

– Месье Тревельян, я не вижу смысла обсуждать этот вопрос, поскольку вы не относитесь к категории неразборчивых в средствах мужчин.

– Вы не осознаете той опасности, которой себя подвергали. – Он закрыл глаза, словно от боли. – Вы должны были постучать в мою дверь, в дверь любого другого пансионера, а не выходить в коридор и на лестницу одна. При определенных обстоятельствах и в отчаянной ситуации любой мужчина способен сделаться неразборчивым в средствах. Вы красивы, желанны, и если мужчина окажется...

Я не спускала взгляда с его губ и глаз.

– Мужчина может... позволить себе вольности, на которые он не имеет права, – сказал он, при этом последние слова произнес почти шепотом. – Я предупредил вас.

Он перевел взгляд на мой рот, опустил голову, и его губы оказались настолько близко к моим, что на меня пахнуло теплом, его дыхание овеяло мое лицо. Несмотря на то что я едва знала этого человека, я хотела его как ни одного другого мужчину в своей жизни. Мой разум предостерегал, зато мое тело жаждало его. Что-то снизошло на меня, усыпив мою бдительность в тот самый день, когда он заговорил со мной под тенью раскидистого дуба. В течение многих лет я не хотела ничего и никого, и вдруг в мгновение ока он изменил мой настрой и заставил меня хотеть всего... именно от него.

Я схватила его за плечи, чтобы оттолкнуть, спасти себя от внезапного, неодолимого искушения. Но вместо этого мои пальцы вцепились в мягкую ткань его рубашки и притянули к себе. Я была готова отдать ему все.

– Месье Тревельян, вы должны...

– Я должен, – тихим шепотом произнес он и в следующий момент завладел моим ртом.

Его губы были теплыми и упругими, и я подчинилась их требованиям. Он застонал, крепче прижался своей твердыней к моей женственности и стал ласкать ее через тонкую ткань моего халата. Его язык соблазнительно ласкал мой, заставляя меня стонать от этой возбуждающей ласки. Страсть и желание разлились по всем клеточкам моего тела. Я с жаром ответила на его поцелуй. Он перекатился на спину, увлекая меня за собой, так что я оказалась сверху.

Его руки скользнули под мой халат, я выгнула спину, давая ему доступ к грудям. Он накрыл их ладонями, прикасаясь пальцами к чувствительным соскам, разливая всплески сладострастных ощущений внутри, которые сосредоточивались в том месте, где его возбужденное мужское начало ритмично прижималось ко мне, Я обхватила его за волосы и прижалась к нему ртом в полном экстазе.

Мои пальцы ощутили теплую жидкость. Подняв руку, я увидела кровь.

– Что это! – воскликнула я, скатываясь с него.

– Возвращайтесь назад, – простонал он.

– У вас кровь!

– Да, но я умираю в другом месте.

Я встала на колени, но не могла рассмотреть рану из-за черных волос, но, в общем, определила, в каком месте он ранен. Я приложила край своего халата к его к голове, он застонал. Какой мужчина способен совершить любовный акт с женщиной, будучи раненным? «Совершенно безрассудный мужчина!» – воскликнул мой разум. «Страстный мужчина», – тихо шепнуло мое сердце. Когда кровь просочилась сквозь шелк к моим пальцам, я заволновалась.

– Оставайтесь здесь. Я принесу бинты и пошлю за доктором.

– Нет! – Он схватил меня за руку. – Я чувствую себя прекрасно. Я знаю, что делать.

– Но...

– Я некоторое время изучал медицину. Поверьте, со мной ничего серьезного, все будет в порядке, а вот вашей репутации это может повредить. – Взяв край моего халата, он прижал его плотнее к голове и сел.

Я встала, стянув с себя халат, чтобы использовать его как компресс. Он покачнулся, когда садился, и я схватила его за руку, чтобы поддержать.

– Похоже, я не настолько крепко держусь на ногах, как думал, – пробормотал он. – Ваша страсть ослабила меня.

– Будьте серьезны. Это нешуточное дело. Я ранила вас.

– Поверьте, эта шишка менее болезненна, чем сон в комнате под вами, когда представляешь вас лежащей в кровати надо мной, слышишь ваши шаги по комнате в поздний час. Вот это действительно болезненно.

– Вы мелете вздор. Возможно, вы пострадали гораздо сильнее, чем думаете. У вас кружится голова? Вы хотите пить?

– Нет. Я дал зарок не пить спиртное. Если я отправлюсь к себе в комнату, я побеспокою вас просьбой о том, чтобы вы принесли таз с водой.

– Я принесу вам воду и бинты, чтобы наложить повязку на рану, и мазь. Она избавит вас от жжения и поможет заживлению.

– Я сам справлюсь со своей раной. Если вас увидят в моей комнате среди ночи, у вас будут неприятности.

– Вздор! Я виновата в том, что у вас рана, и не успокоюсь до тех пор, пока не осмотрю ее. А если вы не позволите оказать вам помощь, я разбужу папашу Джона и пошлю за доктором.

Несмотря на сумрак, я могла видеть, как он пожирал меня взглядом, вновь пробуждая жар, который полыхал в нас обоих.

– Извините, если обидел вас, однако нисколько не жалею, что касался вас, – прошептал он.

– Я тоже, – сказала я, чувствуя, что у меня пересыхает во рту.

Я услышала в его голосе желание, оно не покидало и меня в течение всего времени, пока я помогала ему добраться до комнаты. Стараясь не шуметь, я поспешила к себе, надела плотный халат, взяла мазь, бинты и воду. Я чувствовала, как бешено бьется мой пульс, и понимала, что переступаю безопасные границы.

Мистер Тревельян оставил дверь приоткрытой. Он сидел возле своей неразобранной кровати на деревянном стульчике для ног перед зеркалом, пытаясь разглядеть рану. Я поставила тазик с водой, положила мазь и бинты на покрывало, стараясь не обращать внимания на напряжение между нами, однако это плохо получалось. Он держал у головы мой халат и слегка водил пальцем по его шелковистой ткани. Сладостные волны разлились по моему телу. Я закрыла дверь его комнаты.