Книга Криминальная история России. 1995-2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль, страница 192 – Валерий Карышев

– Ты че, парень, – раздраженно ответил Паша, – какой же он мент? Он прокурор. Ты, видно, совсем ничему в зонах не научился!

– Все равно, – упрямился Игнат, – мент он и все!

– Да ладно, – решил вмешаться в разговор Глеб, – не слушай ты его, Павел Васильевич! Давай рассказывай. Интересно, что дальше-то было.

– А дальше – как бы между прочим прокурор стал просить моего содействия, не могу ли я, мол, помочь найти краденое. А я его с подколом спрашиваю: «А что, ты ментовку свою зарядить не можешь?»

– «Да мы организации разные, дело они возьмут, конечно, но наверняка не раскроют». «Ладно, – говорю, – постараюсь тебе помочь».

– И что? – спросил Глеб.

– А дальше я отправил своих орлов, – показал Паша в сторону Игорька, – на поиски стройматериала.

– И что, нашли?

– Да, нашли через пару дней ханыг, которые его забацали и потом продали.

– И что, ты деньги с них брал?

– А вот это как раз, – сказал Паша, – западло, деньги у честных жуликов отбирать! Узнали, какой материал был – какого размера, сколько, то есть как это называется…

– Технические характеристики, – подсказал Игорек.

– Да, технические характеристики, – повторил Паша. – Поехали ребята на соседнюю строительную базу, по дешевке купили, аккуратно положили стройматериал обратно. Прокурор прибегает, руками размахивает, охает-ахает, мол, как мне это удалось! А я все по справедливости, по понятиям сделал.

– Ты правильно все сделал, – кивнул Глеб, – и главное – с большим прицелом на будущее. Придут тебя «принимать» – а тут прокурор рядом, если что, можно опротестовать. Как думаешь?

– Может, так и думаю, – хитро улыбнулся Паша, – а может, нет. Это дело, пацаны, не ваше.

– Это верно, – согласился Глеб.

Вскоре появился Антон, держа в руках поднос с чашками кофе и чая. Паше поднесли чаю в большом стеклянном стакане с серебряным подстаканником, типа сталинского стакана. Ребята с удивлением посмотрели на него. У них были чашки из японского сервиза. Увидев их удивление, Паша сказал:

– Да, я люблю так пить, как у меня на зоне последней кум из такого же станка чаи гонял, вызывая меня на беседы.

Все дружно хихикнули.

– На перевоспитание, что ли?

– Во-во, меня, в шестьдесят лет, перевоспитывать, закоренелого вора!

За чаем Паша рассказал еще пару случаев из своей тюремно-лагерной биографии.

Неожиданно Игнат встал, прошелся по комнате, заглянул в одну дверь, в другую, чем вызвал большое удивление со стороны Цируля и Глеба. Цируль первым обратился к нему:

– Ты что там ищешь, парень?

– Посмотреть хочу твои хоромы, – спокойно ответил Игнат.

– Ну и как тебе? – спросил Паша.

– Хорошие хоромы. Прямо как пятизвездочный отель! У тебя и сауна, и бассейн, и джакузи.

– И еще многое другое, – закончил Цируль. – И оружейная, и хранилище для трупов, особенно для таких любопытных, как ты.

Цируль не любил, когда к его собственности проявлялся какой-либо интерес, и поэтому сразу урезонил выскочку Игната, добавив:

– Вот доживешь до моих шестидесяти годов, из которых двадцать один за колючей проволокой прошли, тогда можешь позволить себе такое богатство, как у меня, заслуженное. Да в придачу к этому – список болячек, которые я опять же с зон сюда принес. Тогда ты и сможешь сказать, что Паша Цируль правильно живет, что позволил себе в конце жизни жить в нормальных, человеческих условиях. Или ты считаешь, что я, честный фраер, должен на Павелецком вокзале с бомжами тусоваться? А?

Паша любил так обрушиваться на собеседника и прекрасно знал ответную реакцию. Собеседник уже чувствовал себя в дурацком положении. Паша к тому же был тонким психологом. Ему сразу не понравился Игнат, этот выскочка, который зыркает своими бегающими глазками по всем углам. Что он ему, коммерсант или лох какой, которого пытаются развести? А это что, а там что лежит? Какое ему дело? Вот Глеб – другое дело. Это человек с большим уважением ко всему относится, почитает. Видно, переживает человек из-за смерти Кости. А этот начинает чужое богатство считать.

– Ладно, – после небольшой паузы продолжил Паша, – что пришли-то?

Первым заговорил Глеб.

– Бабки общаковские тебе на хранение привезли. Доверяем тебе, как честному вору, и просим, Павел Васильевич, уважить нас – принять на хранение.

– Слышал, слышал я про вашу беду, – сказал негромко Паша. – Так какие условия хранения будут? Деньги принять – дело нехитрое.

– Такие условия – что нас двое, я и Игнат. Мы оба после Кости остались. В общем, только мы можем брать эти бабки.

– В присутствии друг друга, – добавил Игнат, – а не поодиночке.

– Да, в присутствии друг друга, – повторил Глеб.

– Ладно, на хранение так на хранение. Сколько денег-то? – спросил Паша.

– Десять лимонов, – сказал Глеб.

– Пересчитывать будем? – спросил Цируль.

– Зачем, Павел Васильевич? Мы тебе доверяем, – сказал Глеб.

– Слушай, Паша, – перебил его Игнат, – а не получится так, что какие-то беспредельщики узнают о лавэ и ломанутся сюда, к тебе, на предмет отбить?

– Ты что, парень, – снова раздражаясь, произнес Цируль, – считаешь, что может найтись такой беспредельщик, который пойдет на Пашу Цируля? Да не родились еще такие! И не родятся, чтобы пошли на Пашу. А если такие отморозки найдутся, то мы их хорошо встретим, свинцом! У нас для этого возможности имеются. Или потом братва их ножичками на жилы распустит.

– Ладно, я это так, между прочим сказал, – проговорил Игнат.

– А за просто так тоже отвечать надо, – сказал Паша. Затем, обратившись к Игнату, Паша решил проверить его на знание воровских понятий. – Ты, говорят, пацан, – он специально так неуважительно обратился к нему, – две ходки имел? Вообще, ты знаешь, что такое общак? У тебя на зоне общак был?

– Конечно, был. У нас лагерная касса, – стал рассказывать Игнат, – формировалась внутри зоны и служила для грева карцеров, изоляторов, подкупа кумов, закупки спиртного и наркотиков, а также для личных расходов смотрящего. У нас в каждом отряде шнифты существовали, местные кассы, за которые головой шнифтари отвечали – группа зэков, назначенных вором в законе. Они собирали со всего отряда дань на общак – сигареты, чай, продукты, деньги. Размер такой дани устанавливала сходка. Помимо общих поборов, брался налог с карточных игр… Говорят, еще в далекие времена за каждый стук (игра в «очко») зэки отчисляли: за буру два рубля, за терц – пять. Налог платил проигравший.

– Да, – ехидно ухмыльнулся Цируль, – немного ты знаешь об общаке! Да и к тому же все неточно излагаешь, путано. Ты знаешь, что в первый год существования общак пополнялся добровольными взносами воров? Своим уловом делились карманники, грабители, домушники, фальшивомонетчики, шулера и прочие уголовные элементы? Я не называю тебе их на фене, так как уверен, что ты, братан, ничего этого и не знаешь. Собранные деньги на очередном сходняке клали в тайник. Им мог быть сейф, спрятанный в каком-либо заброшенном месте. Воры выбирали кассира и вручали ему ключ от сейфа. Хранитель общака занимался тем, что оберегал кассу. Конечно, – сказал Паша, улыбнувшись, – такое хранилище было символическим. Любой шнифер или медвежатник (взломщик сейфов), знающий о тайнике, мог в считанные минуты его распечатать. Но воровская касса была «знаменем полка». Тот, кто надругался над общаком, запустил туда лапу или обчистил его, карался смертью.