Книга Милая мятежница, страница 61 – Констанс Холл

— Мы не должны делать этого еще раз, — пробормотала Ларк, заметив, что Стоук устроился у нее между ног и готовится продолжить начатое. — Я обязана вернуться домой и предстать перед отцом и Эвенелом.

Стоук оторвался от ее груди, вскинул голову и с удивлением и ревностью спросил:

— Поздно теперь каяться перед женишком, ты не находишь?

— Знаю, что поздно, но ведь мне так или иначе придется с ним объясниться. Как-никак, мы ведь обручены.

— Ты все еще любишь его?

— Я любила его всю свою жизнь. Если Эвенел узнает о том, что случилось, это разобьет ему сердце, и он не оправится до конца своих дней. Эвенел очень чувствителен, и душевная или сердечная боль ранит его глубже, чем любого другого человека.

Если бы Ларк, говоря это, не целовала его, ревность Стоука перехлестнула бы через край. Этого, однако, не произошло еще и потому, что, когда Ларк упоминала об Эвенеле, в ее голосе не слышалось подлинного чувства. Стоук не сомневался: она испытывает к жениху дружбу, но не любовь. Он научился разбираться в подобных тонкостях на собственном опыте. Когда Стоук ухаживал за Сесиль, в ее голосе тоже не хватало глубины истинного чувства, а он был тогда так молод и глуп, что не замечал этого.

В наступившей вдруг тишине Ларк, приблизив свои губы к его губам, прошептала:

— Одного только я не понимаю…

— Чего же, моя тигрица?

— Неужели это всегда заканчивается так быстро? — Девушка потупилась. — Мои родители, к примеру, иногда занимались этим всю ночь напролет. Или все дело в том, что я не устраиваю тебя как женщина? Конечно, я худая и бедра у меня тощие — не то что у Элен. Может, тебе следует подыскать себе даму с формами?

Стоук приложил палец к ее губам.

— Даже если бы в эту комнату вошли три такие же женщины, как Элен, они не доставили бы мне той радости, какую приносит близость с тобой.

— Это правда? — Щеки Ларк зарделись.

— Правда. Ты стоишь трех таких женщин, как Элен. Неужели ты не видишь, какое удовольствие мне доставила?

— Значит, это моя заслуга? — удивилась Ларк.

— Это и заслуга твоя, и вина. Ты распалила меня до такой степени, что я не мог больше терпеть.

— Значит, мне не следует прикасаться к тебе и я должна лежать неподвижно, как бревно? Чтобы твое семя не излилось слишком быстро?

— Думаю, тебе не придется идти на такие жертвы. С этой минуты все пойдет по-другому. — Стоук улыбнулся. — Чем чаще мы будем заниматься с тобой любовью, тем меньше будет вероятность того, что я изольюсь в твои недра, не успев доставить тебе удовольствие.

— В таком случае та тигрица, которая, если верить твоим словам, живет во мне, рада приветствовать входящего в нее дракона. — Ларк откинулась на подушки и обхватила ногами его смуглые мускулистые бедра.

Ларк почувствовала, как напряглось большое сильное тело Стоука.

Он обрушился на нее всей своей тяжестью и замер у нее на груди, тяжело переводя дух.

— Ну, в чем я провинилась на этот раз? — спросила девушка.

— Святой Иуда! — простонал Стоук. — Ты даже не представляешь себе, что со мной творишь! Я кажусь себе прыщавым юнцом, оказавшимся перед первой в своей жизни женщиной.

Прошла минута, другая, и раздражение на лице Стоука сменилось довольной улыбкой.

— Похоже, я должна воспринимать твои слова как комплимент? — поинтересовалась Ларк, когда он коснулся ее щеки поцелуем.

— Разумеется. До тех пор пока я не возлег на ложе с тобой, я отлично умел контролировать себя. Придется ублажать тебя до тех пор, пока я не восстановлю эту способность.

— Ого! У тебя уже созрел план наступления на мои позиции, — усмехнулась девушка и провела рукой по его заросшему щетиной подбородку.

Кто-то торопливо постучал в дверь и распахнул ее. Стоук успел лишь накинуть покрывало на их с Ларк обнаженные тела. Из-за широкого плеча Стоука девушка увидела холодные голубые глаза лорда Тревелина. На губах его играла насмешливая улыбка. Стоя в дверном проеме, он с хозяйским видом обозревал покои Стоука. Казалось, Тревелин не сомневался, что мир создан для того, чтобы доставлять ему разнообразные удовольствия.

— Милое зрелище! Мой дорогой кузен начинает утро с захвата укреплений своей прекрасной пленницы!

— Мне следовало бы запереть дверь, — бросил Стоук, перекатившись на край кровати и следя за тем, чтобы покрывало не сползло ненароком с тела Ларк.

— Хорошо же ты разговариваешь со своим родственником, кузен, — усмехнулся Луи. — А я-то хотел сообщить тебе, что рад выздоровлению твоего сына.

Стоук поднялся и ткнул пальцем в сторону двери:

— Убирайся отсюда, Тревелин. Когда ты в следующий раз вломишься без разрешения в мои покои, я снесу тебе голову.

Лорд Тревелин от души расхохотался, но в его глазах вспыхнул злобный блеск.

— Мне не терпится узнать, как у тебя это получится. — Бросив на Ларк плотоядный взгляд, Луи вышел из комнаты.

— Твой кузен — чрезвычайно неприятный человек. — Девушка поежилась, до сих пор чувствуя на себе похотливый взгляд Тревелина.

— Ему доставляет удовольствие провоцировать меня. — Стоук вернулся к кровати.

— Но почему? — спросила Ларк, глядя, как Стоук натягивает узкие кожаные штаны.

— Луи служил оруженосцем у моего сеньора, который посвятил его в рыцари. Он любил Луи как сына. Когда же Луи отправился в Бургундию, чтобы подтвердить там свои права на баронский титул, Вельда — дама, за которой он ухаживал, — неожиданно стала дарить свою благосклонность мне. До Луи дошли слухи об этом, и он вернулся в Англию исполненный ярости. Я сказал ему, что мне не нравится леди Вельда, но он не поверил. Затем, правда, Луи узнал характер Вельды получше — когда, отправившись ко двору, обнаружил ее в постели одного из придворных. Он тогда извинился передо мной, но в душе затаил злобу — не мог поверить, что я не коснулся Вельды даже пальцем. — Стоук зашнуровывал штаны, не глядя на Ларк.

— Послушай, а не лорд ли Тревелин задумал тебя погубить?

Стоук наконец посмотрел на нее.

— А что? Неплохая мысль. Правда, я не видел его целых пять лет, но неожиданное появление Луи у меня в замке наводит на размышления. Оно совпадает по времени с покушениями на мою жизнь.

Стоук вытащил из огромного шкафа чистую куртку и надел ее, задумчиво хмурясь.

Ларк тоже нахмурилась, вспомнив одну важную пещь.

— Пока я ухаживала за Вариком, мне пришла в голову любопытная мысль. Скажи, ты выяснил, кто заходил в спальню сына в тот вечер, когда он заболел?

— Я еще раз во всех подробностях расспросил Далию. Она клянется, что не знает, кто мог дать Варику отраву. Правда, Далия признает, что, когда мальчик заснул, она тоже задремала… В этот момент в комнату сына и впрямь мог проникнуть злоумышленник.