Книга Чем черт не шутит, страница 20 – Марина Серова

— В киоске купила? Племяннику на день рождения? Я же не дурак.

— Автобус идет. Я свяжусь с тобой.

Народу в автобусе было мало, но внимание я привлекла необычайное. Уже шлепнувшись на сиденье, сообразила — купальный халат все еще на мне. Насчет интересного вечерка я была права.

Парень напротив проявил блеск остроумия:

— Девушка, я что-то упустил из высокой парижской моды?

Я закрыла глаза и досчитала до десяти, потом с ненавистью посмотрела на него:

— Из секции карате возвращаюсь. Продемонстрировать, чему научилась?

— Из психушки сбежала, — недовольно буркнул он и уставился в окно.

Я снова прикрыла глаза. Добрались ли до второй моей квартиры? Стоит рискнуть. Думать буду завтра.

* * *

Просыпаться ой как не хотелось. Новый день — новые проблемы, а я еще со старыми не разобралась. Расслабиться не дают. Думала, после всей вчерашней беготни спать буду как убитая… Пардон, как человек с чистой совестью. Все, что могла, я сделала. Как бы не так! Час сон не шел, ворочалась, думы тяжелые одолевали: где Наташка, что с ней, жива ли. Как я ее родителям в глаза смотреть буду? Пошли погулять, развеяться, повеселиться. Я-то жива-здорова, всех дел, что уснуть не могу. А как она сейчас веселится, представить страшно. Почему в жизни не везет именно таким, как она, безобидным и беззащитным?

Заснула наконец. Сон приснился отвратительный! Стою я на кладбище. Тихо-тихо вокруг, ни ветерочка, солнце печет и духота. Вдруг слышу, музыка веселая, танцевальная издалека, но все ближе и громче. Оборачиваюсь, прямо на меня идет процессия людей, все в черном, строгие, торжественные. У меня аж по спине мурашки побежали, закоробило от несоответствия: развлекательная мелодия на похоронах.

Я всматриваюсь в толпу и вижу много знакомых лиц. Сейчас уже не вспомнить, кого именно. И вдруг с ужасом замечаю, что все пытаются скрыть улыбки, хихикают в кулачки, пританцовывают. Посматривают на меня искоса и посмеиваются глумливо, с издевкой. Мне стало противно. Я уже поворачивалась, чтобы уйти, когда увидела гроб. Не знаю отчего, но во мне возникла уверенность, что там Наташка. Процессия, как волна, нахлынула на меня, и я оказалась совсем рядом с гробом. В нем, усыпанная цветами, бледная и печальная лежала моя подруга.

Она проплывала мимо, слегка покачиваясь, как в лодочке. Конец. Моя помощь ей больше не нужна. Как только я это подумала, Наташка захохотала, села и захлопала в ладоши. Я рванулась убежать, но ноги будто приросли к месту. Я замахала руками, чтобы не упасть, но, конечно, упала и проснулась.

Полежала несколько минут. Как же, успокоишься тут. Пришлось закурить. Повздыхала, помаялась. Второй раз уснула, когда почти рассвело.

В окно били яркие солнечные лучи. Денек обещал быть жарким. В прямом смысле или в переносном? Выяснять не хотелось. Мотануть бы к морю, сесть по шейку в воду… Эх, деваться некуда. За неимением под рукой моря мне пришлось довольствоваться душем.

К чему снится кладбище? Наверняка к чему-нибудь хорошему. Я привыкла доверять своим снам. Не то чтобы они часто и в точности сбывались. Они словно наглядная иллюстрация моей интуиции, того, что я нутром чую, а сказать не могу. Помыслив в этом направлении с полчасика, я пришла к единственному выводу: Наташка жива, и я ее еще увижу. Лет через пять мы будем сидеть, выпивать и вспоминать нынешние страхи, как увлекательное приключение. Тут, как назло, перед моими глазами предстали давешние трупы, Андрюха с простреленным животом…

Мне стало тоскливо, и я не придумала ничего лучше, чем пойти пить кофе.

Из съедобного в доме были одни тараканы, но, во-первых, их еще надо было поймать, а во-вторых, я не очень люблю восточную кухню по утрам. Сколько раз я собиралась набить тутошний холодильник жратвой на случай продолжительной осады или просто внезапного появления. Пока я успела наполнить лишь сервант кофе, а бар — мартини и водкой. В общем, пожевать нечего. От мыслей о еде я плавно перешла к мыслям о мужчинах. Вообразила, как Штирлиц бреется, стоя в одних трусах в крупное сердечко, и насвистывает. Сейчас, милый, тебе придется вспомнить обо мне. Обольстительно улыбнувшись в пустоту, я положила на колени телефон и приготовилась к приятной беседе:

— Алло, Витенька? Это я.

— Татьяна! Здорово, — голос Штирлица неприятно поразил меня своей бодростью и деловитостью.

— Как спалось? — решила я проявить заботу и участие.

— Спалось? Отлично, но мало. С шести на ногах. В милицию, в больницу, на заправку.

— С ментами проблемы были?

— Были, но я все уладил.

— Каким образом?

— Хм. Дружок у меня есть в органах. Я сначала его вызвал. Посидели, придумали сказочку про серого бычка. Потом он своего знакомого следователя пригласил. Знаешь, что у меня вчера дома произошло?

— Что?

— Типичная попытка ограбления.

— А-а-а. — Я и не сомневалась, что Виктор выкрутится. Пора бы ему поинтересоваться моим самочувствием и настроением. — Молодец.

— Был у Андрюхи. Его прооперировали, жить будет.

Очень мне это интересно! По рыжему бандюге электрический стул рыдает давно и безутешно. Я возмущенно посмотрела на трубку.

— С утра заехал к нему, апельсинчиков привез…

Я потеряла дар речи.

— Обрадовался. Он ведь сирота. Некому позаботиться.

Я обрела дар речи.

— Витенька, твой новый друг нас три раза укокошить хотел.

— Молодой еще и подневольный: что прикажут, то и делает. Он же охранник.

— Может, хватит о нем?

— Хватит так хватит, — покладисто согласился Виктор. — Вечером еще разочек заеду.

Я медленно досчитала до десяти.

— У меня после вчерашнего ноги болят, — мой голос жалобно звенел, — и голова.

— Жаль. Я у тебя пару приемчиков выведать собирался.

Я обиженно пнула ножку стола.

— Между прочим, нам развлекаться некогда. Мы еще убийство не раскрыли и Наташку не нашли.

— Да помню я. У тебя сегодня встреча с шефом, так?

— Что значит у меня? У нас.

— Брось, Тань, при чем тут я? Ты фигура известная, профессионал — высший класс.

— Откуда знаешь? — выдохнула я.

— Ну не слепой же я. И Андрюху порасспрашивал.

Если мы сейчас опять начнем говорить про этого недоделанного, я завою. Лучше уж про меня.

— Надо чем-то на жизнь зарабатывать. А с балетом у меня в детстве не заладилось.

— Не верю, — рассмеялся Виктор, — танцуешь ты потрясающе.

Наконец-то! Теперь, пожалуйста, о походке, улыбке и моих волшебных глазах.