Онлайн книга «Однажды на краю времени»
|
– А теперь, может, послушаешь? Я вполне серьезно… Лиззи зевнула. – Я действительно думаю, что… Она снова зевнула. – Что… – Да брось! «Ну вот, опять в пропасть», – подумала Лиззи, прежде чем провалиться в море мрака. Правда, на этот раз она кое в чем разобралась. Город считался подводным, потому что находился на дне темного океана. Он был живой и согревался вулканическим теплом. Поэтому и учитывал иерархические ценности по верхней и нижней шкалам. Наверху все было холоднее, медленнее, более вяло. Внизу – жарче, быстрее, насыщено мыслями. Город/организм представлял собой коллективную форму жизни, как португальский военный корабль или управляющая Сеть с гигантским разветвлением связей. Все общение в его пределах происходило посредством какой-то формы электромагнетизма. Допустим, ментальное радио. Точно так же организм общался и с ней. – Думаю, теперь я понимаю вас. – Не понимай. Беги! Кто-то нетерпеливо стиснул ее локоть и потащил за собой, все ускоряя темп. Она ничего не видела. Как будто мчалась в полночь по неосвещенному подземному туннелю длиной в сто миль. Под ногами хрустело стекло. Почва была неровной, и Лиззи иногда спотыкалась, но невидимый спутник снова и снова рывком поднимал ее на ноги. – Почему ты так медленно двигаешься? – Медленно? – Очень. – А почему мы бежим? – Нас преследуют. Они внезапно свернули в боковой проход и поковыляли по острым булыжникам. Где-то выли сирены. Что-то рушилось. Толпа наступала. – Да уж, вы весьма своевременно усвоили смысл движения. Нетерпеливо: – Это всего лишь метафора. Надеюсь, ты не думаешь, что это настоящий город? Почему ты такая несообразительная? Почему с тобой так трудно общаться? Почему ты такая медлительная? – Я этого не замечала. С нескрываемой иронией: – Поверь, так оно и есть. – Что мне делать? – Бежать! Смех и улюлюканье. Сначала Лиззи спутала звуки с грохотом уличных буйств. Потом узнала голоса Алана и Консуэло. – Сколько я пробыла в отключке? – спросила она. – А ты была в отключке? – Не больше минуты-двух, – сообщил Алан. – Это неважно. Посмотри видеокадры, только что переданные роботом-рыбой. Консуэло увеличила изображение. Лиззи тихо ахнула. Это было поразительно. Прекрасно, как прекрасны великие европейские соборы. Сооружение было длинным, тонким, желобчатым, с контрфорсами. Оно выросло вокруг вулканической впадины и имело придонные отверстия, через которые морская вода сначала поступала, а затем поднималась наверх, вслед за нарастающей жарой. Некоторые каналы вели наружу, а потом, извиваясь, снова входили в основной корпус. Конструкция казалась невозможно высокой, хотя, разумеется, находилась под водой и при этом в условиях низкого тяготения, она состояла из сложно-слоистых скоплений труб, напоминающих конструкцию органа или глубоководных, любовно переплетенных червей. Она обладала элегантностью дизайна, присущей живому организму. – Ну и ну. Консуэло, теперь-то ты признаешь… – Могу говорить только о «сложной добиологической химии». Все остальное может подождать до получения более точных сведений. Несмотря на сдержанность слов, в голосе Консуэло звенело торжество, яснее ясного говорившее, что теперь она с радостью умрет прямо здесь. Истинно счастливый ксенохимик. Алан, почти так же взбудораженный, добавил: – Смотри, что начинается, когда мы усиливаем четкость. Сооружение превратилось из серого в радугу пастельных тонов: розовый переходил в коралловый, солнечно-желтый – в голубизну зимнего льда. – Как красиво! На какое-то мгновение даже собственная смерть показалась почти незначительной. И с этой мыслью она снова погрузилась в сон. Упала во тьму, в шумный гомон разума. Это был настоящий ад. Город исчез, сменившись матрицей шума: стук молотов, звяканье, неожиданный грохот. Она шагнула вперед и оказалась в вертикальной стальной трубе. Отшатнулась и, спотыкаясь, вошла в другую. Где-то поблизости заработал двигатель: гигантские рычаги шумно клацали, перемалывая что-то, издававшее скрежет металла. Под ногами дрожал пол. Лиззи решила, что умнее всего будет остаться на месте. Знакомое присутствие проникло в ее отчаяние. – Почему ты сделала это со мной? – Что я сделала? – Я привык быть всем. Поблизости словно начал работать отбойный молоток. У Лиззи разболелась голова. Приходилось кричать, чтобы ее услышали. – Ты по-прежнему что-то. Спокойно: – Я ничто. – Это… это неправда! Ты… здесь! Ты… существуешь! Это… уже что-то. Мировая скорбь: – Ложное утешение. Что за бессмысленное понятие! Она снова обрела сознание. И услышала обрывок фразы Консуэло: – …не понравится. – Наши медики утверждают, что это будет наилучшим решением для нее. – О, пожалуйста! Алан, должно быть, самый сдержанный тип из всех ее знакомых. Консуэло – самая флегматичная. Видимо, случилось что-то невероятное, если между ними возникла перепалка. – Э… ребята, – окликнула их Лиззи. – Я проснулась. Последовало минутное молчание, совсем как в детстве, когда она врывалась в комнату во время ссоры родителей. Потом Консуэло чересчур весело сказала: – Эй, хорошо, что ты вернулась! А Алан добавил: – НАФТАСА хочет, чтобы ты кое с кем потолковала. Не отключайся. Я подготовил запись первой передачи. В наушниках возник женский голос: – Это доктор Элма Розенблюм. Элизабет, я бы хотела поговорить с вами о том, что вы сейчас испытываете. Понимаю, что расстояние между Землей и Титаном несколько затрудняет нашу беседу, но уверена, что вместе мы это преодолеем. – Что это за чушь? – рассердилась Лиззи. – И кто эта женщина? – НАФТАСА считает, что тебе могло бы помочь… – Она психотерапевт, верно? – Транзиторный терапевт. Лечит резкие перепады настроений, – поправил Алан. – Я ничего не желаю слушать об этой трогательно-деликатно-чувствительной… – Она хотела сказать «бредятине», но вовремя опомнилась и закончила: – Материи. Так или иначе, к чему вся эта спешка? Вы, ребята, еще не поставили на мне крест? |