Книга Жатва, страница 101 – Тесс Герритсен

И вдруг мальчишка задрал голову. На корабле запустили двигатели.

Эбби напряглась, слушая лязг якорной цепи, скрипы и стоны гидравлических механизмов. Вскоре судно качнуло. Корабль отошел от пирса и явно заторопился покинуть акваторию порта.

«Даже если я неведомым образом развяжу себе руки и выберусь из этой железной комнаты, бежать мне некуда».

В отчаянии она смотрела на своего маленького товарища по несчастью.

Мальчишка забыл о шуме двигателей. Он смотрел на связанные запястья Эбби. Потом он немного передвинулся, продолжая разглядывать веревки. Только сейчас Эбби заметила, что у мальчишки нет левой кисти. Чуть ниже локтя его левая рука оканчивалась культей. До сих пор он прижимал ее к телу, скрывая увечье. Теперь, казалось, вспомнил и внимательно рассматривал.

Мальчишка поднял глаза на Эбби и что-то сказал.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Мальчишка повторил с явным недовольством в голосе. Эбби удивилась себе: почему она не понимает? Что у нее с мозгами?

Она лишь покачала головой.

Их отчаяние было обоюдным. Затем мальчишка вскинул голову. Должно быть, он нашел решение. Подойдя к Эбби со спины, он одной рукой попытался освободить ее от пут. Не получилось. Веревка была завязана крепкими морскими узлами. Тогда мальчишка встал на колени и взялся за веревку зубами. Эбби чувствовала его жаркое дыхание. Иногда зубы задевали ее кожу. Корабль уходил от берега, под потолком железной комнаты качалась лампочка, а мальчишка, как настойчивый мышонок, грыз веревочные кольца на руках Эбби.

— Извините, но время посещения уже закончилось, — запротестовала медсестра. — Слышите? Туда нельзя. Остановитесь!

Кацка и Вивьен, игнорируя запрет, направились прямо в палату № 621. Эбби там не было. У окна стоял явно растерянный доктор Колин Уэттиг.

— Где Эбби? — спросил Кацка.

— Доктор Ди Маттео исчезла.

— Вы же говорили, что она у вас под наблюдением. Уверяли, что с ней ничего не может случиться.

— Она и была под наблюдением. Никому не разрешалось к ней заходить без моего непосредственного разрешения.

— Тогда где она?

— Этот вопрос вам следует задать доктору Ди Маттео.

Спокойный тон Уэттига — вот что по-настоящему взбесило Кацку. И еще — бесстрастное, лишенное каких-либо эмоций выражение глаз. Этот человек привык командовать и скрывать все, о чем не полагалось знать посторонним. Глядя в непроницаемое лицо Уэттига, Кацка вдруг узнал себя и был по-настоящему ошеломлен.

— Доктор Уэттиг, вы отвечали за нее. Что ваши люди сделали с нею?

— Мне не нравятся ваши предположения.

Кацка подскочил к нему, схватил за лацканы халата и толкнул к стене:

— А ну отвечайте, куда вы ее дели?

В голубых глазах Уэттига мелькнул страх.

— Говорю вам, я сам не знаю, где она! В половине седьмого мне позвонили медсестры и сообщили о ее исчезновении. Мы подняли на ноги всю нашу службу охраны. Они прочесали клинику.

— Вы ведь знаете, где она. Где? — напирал Кацка.

Уэттиг покачал головой.

— Я спрашиваю: где?

Кацка еще крепче схватил Уэттига за халат и снова тряхнул.

— Не знаю! — прохрипел Уэттиг.

Вивьен бросилась их разнимать.

— Кацка, прекратите! — крикнула она. — Вы его задушите!

Кацка резко отпустил Уэттига. Тот попятился и уткнулся в стену, тяжело дыша.

— Учитывая помраченное состояние, в каком она находилась, я думал, в клинике ей будет безопаснее.

Уэттиг выпрямился. Он растирал шею. Ярко краснела полоса, оставленная воротником халата. Кацка смотрел на полосу, шокированный собственной жестокостью.

— Мне как-то и в голову не приходило, что Эбби может говорить правду, — признался Уэттиг.

Он достал из кармана сложенную бумажку и протянул Вивьен.

— Совсем недавно получил от медсестер.

— Что в этой бумаге? — спросил Кацка.

— Результаты анализа на содержание алкоголя в крови Эбби, — морща лоб, ответила Вивьен. — Нулевой уровень.

— Я решил провести повторный анализ, — пояснил Уэттиг. — Она утверждала, что не выпила ни капли. Вот я и подумал: пусть проверят в независимой лаборатории. Если результаты совпадут, ей будет трудно отрицать очевидное…

— Вы отправили ее кровь в стороннюю лабораторию?

Уэттиг кивнул:

— В лабораторию, полностью независимую от Бейсайда.

— Вы мне говорили, что по первому анализу содержание алкоголя в ее крови было двадцать одна сотая.

— Да. Этот анализ сделали у нас в четыре часа утра.

— Полураспад алкоголя в крови длится от двух до четырнадцати часов, — сказала Вивьен. — Если ранним утром ее кровь была насыщена алкоголем, повторный анализ должен зафиксировать хотя бы следы.

— Но в ее организме алкоголя вообще не было. Как вы это объясните? — спросил Кацка.

— Или ее печень изумительно быстро переработала алкоголь, или наша лаборатория допустила ошибку, — пожал плечами Уэттиг.

— Ошибку? — переспросил Кацка. — Это у вас так называется?

Уэттиг молчал. Он казался изможденным и очень старым. Не в силах стоять, он сел на смятую постель.

— Я не осознавал… не хотел допускать возможности…

— Что Эбби все это время говорила вам правду? — закончила за него Вивьен.

— Боже мой, — качая головой, бормотал Уэттиг. — Если все, что говорила Эбби, — правда, эту клинику нужно сровнять с землей.

Кацка почувствовал на себе взгляд Вивьен и посмотрел на нее.

— У вас еще остались сомнения? — тихо спросила китаянка.

Уже четыре часа мальчишка спал на руках у Эбби, щекоча теплым дыханием ее шею. Он лежал обмякший, странно вывернув руки и ноги, как спят по-настоящему уставшие дети. Когда Эбби его впервые обняла, он задрожал. Она массировала его голые ступни, и ей казалось, что она трет сухие холодные палочки. Постепенно мальчишка перестал дрожать и затих. От него пошли теплые волны. Такое тепло исходит от всех детей, когда они глубоко засыпают.

Эбби тоже немного поспала. Когда она проснулась, ветер дул сильнее. Он скрипел в корабельных снастях. А над головой неутомимо раскачивалась лампочка.

Ребенок сопел и слегка елозил во сне.

«Как удивительно пахнут мальчишки в этом возрасте», — подумала Эбби.

Примерно так пахнет теплая трава. Их запах еще не приобрел специфический мужской оттенок. Когда-то Пит вот так же спал у нее на плече. Отец вел машину, а они сидели сзади, и милю за милей Эбби слушала негромкое биение сердца Пита. Но то сердце давно уже не бьется. Сейчас она слушает удары сердца другого, совершенно незнакомого ей мальчишки.