Книга Жатва, страница 78 – Тесс Герритсен

Нина вытащила ромашку и вдохнула ее резкий запах.

— Может, вернуть обратно лилии? — предложила горничная. — Они так прелестно пахнут.

— У меня от них болит голова. А кто прислал этот букет?

Горничная отцепила прикрепленный к вазе конвертик, открыла клапан, достала карточку.

— Здесь написано: «Миссис Восс. Скорейшего выздоровления. Джой». Больше ничего.

Нина наморщила лоб:

— У меня нет знакомых женщин по имени Джой.

— Возможно, потом вспомните. Не хотите ли прилечь? Мистер Восс говорит, что вам нужен отдых.

— Я уже належалась в постели.

— Но мистер Восс говорит…

— Я лягу. Попозже. А сейчас я хочу еще посидеть у окна. Одна.

Горничная застыла в нерешительности. Потом, кивнув, с явной неохотой покинула спальню.

«Наконец-то, — подумала Нина. — Наконец-то я одна».

Всю прошлую неделю, едва она вернулась из клиники, ее постоянно окружали люди. Частные сиделки, врачи, горничные. И Виктор. Прежде всего Виктор, буквально нависший над ее кроватью. Он читал ей вслух все открытки с пожеланием выздоровления, следил за всеми ее телефонными разговорами. Защищал ее, изолировал от окружающего мира. Делал узницей этого дома.

И все потому, что он ее любил. Слишком сильно ее любил.

Нина устало привалилась к спинке кресла. На противоположной стене висел ее портрет, написанный вскоре после женитьбы. Виктор сам нашел художника и даже выбрал платье, которое она должна была надеть для позирования. Длинное платье из розовато-лилового шелка, по которому шли неброские розы. На портрете Нина стояла под деревом. Ствол дерева обвивал плющ. В одной руке она сжимала белую розу, вторая была неуклюже опущена. На губах застыла робкая, неуверенная улыбка, словно в тот момент она думала: «Я тут стою вместо другой женщины».

От девушки на портрете ее отделяло двадцать пять лет. Вглядываясь в знакомый холст, Нина убеждалась, что за эти годы она почти не изменилась. Конечно, внешне она уже не та юная невеста в саду. Нет былого крепкого здоровья, нет тех кипучих жизненных сил. Но ее характер во многом остался прежним. Все такая же робкая и неуклюжая. По-прежнему собственность Виктора Восса.

Она услышала его шаги и подняла голову.

— Луиза сказала, что ты все еще сидишь в кресле. — Виктор влетел в комнату. — Тебе необходимо вздремнуть.

— Виктор, я прекрасно себя чувствую.

— По тебе не скажешь, что ты достаточно окрепла.

— Но прошло уже три с половиной недели. Доктор Арчер говорил, что другие его пациенты в это время вовсю гуляют по ленте тренажера.

— Меня другие его пациенты не касаются. Я не сравниваю тебя с ними. Тебе необходимо лечь и поспать.

Нина выдержала его взгляд и твердым голосом сказала:

— Я не лягу. Мне хочется посмотреть в окно.

— Нина, я всего лишь забочусь о твоем здоровье.

Но она уже отвернулась от него и смотрела в парк. На деревья, листва которых из желтой превращалась в бурую. Цвет предзимья.

— Я бы хотела прокатиться на машине…

— Пока еще слишком рано.

— …к парку. К реке. Куда угодно, подальше от этого дома.

— Нина, ты меня не слушаешь.

Она печально вздохнула:

— Нет, Виктор. Это ты меня не слушаешь.

Супруги замолчали.

— А это откуда? — спросил он, указывая на вазу возле кресла.

— Недавно прислали.

— Кто прислал?

Нина пожала плечами:

— Какая-то женщина по имени Джой.

— Такие цветы можно охапками собирать по обочинам.

— Потому их и называют полевыми. Или луговыми.

Подхватив вазу, Виктор поставил ее на стол в дальнем углу спальни. На чайном столике вновь оказалась ваза с восточными лилиями.

— Все лучше, чем какая-то трава, — буркнул он и вышел из комнаты.

Нина смотрела на лилии. Они были прекрасны. Экзотические, совершенные цветы. Вот только их обволакивающий аромат вызывал у нее головную боль.

Смахнув невесть откуда появившиеся слезы, Нина заметила конвертик, присланный вместе с полевыми цветами.

Джой. Кто же такая эта Джой?

Нина открыла конверт, достала карточку. Только сейчас она заметила надпись на обороте: «Некоторые врачи всегда говорят правду».

Ниже стоял телефонный номер.

Нина Восс позвонила в пять вечера. Эбби была дома одна.

— Это доктор Ди Маттео? — негромко спросил женский голос. — Одна из врачей, которые всегда говорят правду?

— Здравствуйте, миссис Восс. Значит, мои цветы до вас все-таки дошли.

— Да, благодарю вас. И цветы, и ваше довольно странное послание.

— Я перепробовала все способы связи с вами. Письма. Звонки.

— Почти десять дней назад меня выписали из клиники.

— Но вы были вне досягаемости.

— Понимаю, — после недолгого молчания сказала Нина.

«Она даже не представляет, в какой изоляции живет, — подумала Эбби. — Не догадывается, что муж обрубил все ее связи с внешним миром».

— Скажите, сейчас кто-нибудь слышит наш разговор?

— Нет. Я одна. А в чем дело?

— Миссис Восс, мне необходимо увидеться с вами, но так, чтобы ваш муж не знал. Вы можете это устроить?

— Вначале скажите зачем.

— По телефону мне сложно вам объяснить.

— Я не стану встречаться с вами, пока не узнаю причины.

— Это… касается вашего сердца. Того, что вам пересадили в Бейсайде.

— И что?

— Никто не знает, кому оно принадлежало раньше. И откуда его доставили. — Эбби помолчала, затем тихо спросила: — Миссис Восс, а вы знаете?

Из трубки доносилось лишь быстрое, неровное дыхание Нины.

— Миссис Восс!

— Мне нужно идти.

— Подождите. Когда я смогу вас увидеть?

— Завтра.

— Каким образом? Где?

Снова возникла пауза, и только в самом конце, прежде чем повесить трубку, Нина сказала:

— Я найду способ.

Дождь безостановочно барабанил по полосатому навесу над головой Эбби. Она целых сорок минут стояла и мерзла напротив оптового склада сети магазинов Челуччи. К воротам склада без конца подъезжали грузовики, где их уже ждали рабочие с погрузчиками и тележками. В недрах здания исчезали безалкогольные напитки «Снэпл», чипсы «Фрито-лей», сигареты «Уинстон». С картонок промерзшей Эбби улыбался нестареющий малыш Дебби, любитель разных вкусных штучек.