Онлайн книга «Черные псы»
|
Я поспешила обратно к двери, ведущей внутрь дома, и уткнулась носом в чью-то заросшую мускулатурой волосатую грудь. - А ты откуда тут взялась? - довольно доброжелательно донеслось сверху. Я подняла глаза и увидела едва ли не в полуметре над собой довольно симпатичную небритую физиономию, дышащую напалмом жутчайшего коктейля спиртных напитков. Рожа при этом ухмылялась и была украшена здоровенным кровоподтеком под глазом. Совсем свежим. Мне тут же подумалось, уж не тот ли это "неотстрелянный" молодец, которого незадолго до этого "дрессировал" Новаченко. Следы этой дрессировки налицо, а вернее - на лице. Больше я ничего подумать не успела, потому что губы уже произносили ответ на вопрос здоровяка, руки машинально сжимались в кулаки, и проскочила мысль: а ну как если?.. На этом моя мысль и завершилась, потому что, услышав мои слова: "Ну вы, блин, даете!" - амбал поскреб в затылке и крикнул Новаченко: - Тимофей, а эта с Калиной, что ли, приехала? - С Калиной, с Калиной, - ответила я, соображая, как бы не попасться на глаза Новаченко. Конечно, старый знакомый не причинил бы мне вреда, но реакция тимофеевских прихвостней непредсказуема, особенно когда я пытаюсь влезть в дела их хозяина. Сначала я подумала: а что, если в самом Деле обновить знакомство с Новаченко?.. Но тут фамилия - Вавилов! - всколыхнулась в мозгу, а с фамилией всколыхнулась и челюсть здоровяка, когда я, подпрыгнув, вцепилась руками в косяк террасной двери и нацеленно ударила обеими ногами... Только так я надеялась если не выключить, то хотя бы привести в сильное замешательство, именуемое нокдауном, этого монументального детину. - Ой, е-о-о!.. - крякнул тот и попятился, а я выскочила наружу и бросилась наискосок через газон и автостоянку к воротам. - Это еще что такое? - загремел за мной голос Новаченко. - Дер-рржи эту суку! - завопил кто-то утробным басом - без сомнения, это был несчастный амбал, которому за вечер приложили уже дважды. А-а-на... Остаток фразы потонул в серии одиночных выстрелов, а потом их покрыла длинная автоматная очередь. Перелезать через ограду было опасно - могли подстрелить, и я побежала к небольшой калитке у главных ворот. За мной, пыхтя, несся кто-то большой и неуклюжий, но достаточно быстрый, потому что у ворот расстояние между нами составляло уже не более трех метров. Уже на подходе я заметила, что калитка закрыта на висячий замок с цифровым кодом. Выхватить пистолет и взвести курок было делом одного мгновения, я выстрелила, почти не целясь... В этот миг тяжелая рука рванула меня за плечо, и на меня грудой гипертрофированного мышечного мяса обрушился мой преследователь. Я тут же съежилась и упала ему под ноги, понимая, что провести всем захват и бросок не позволит большая разница в весовых категориях. Огромная туша пребольно врезалась в меня коленями и с диким воплем: "У-у-ух, бля-яя!.." - просвистела над моим ухом и впечаталась в калитку... С хрустом отломились мощные петли, и калитка рухнула под бременем нагрузки, зашкалившей за все мыслимые пределы... А в замок я-таки не попала. Ему была суждена иная технология демонтажа. Я перепрыгнула неподвижную глыбу человеческой тупости и мощи, в такой концентрации более приличествующим горной горилле, и побежала по асфальтовой дороге, ведущей от дачи. Главное, чтобы они не вздумали гнаться за мной на машинах, а то им-то мало ли что в голову придет, а плутать по закоулкам придется мне... А я, честно говоря, предпочитаю общество Новаченко, нежели милую компанию его собачек - не из тех, что он показывал девушкам... Его ли собачек?.. Чем больше я пыталась соотнести Тимофея Леонидовича с этими порождениями тьмы, чем больше утверждалась в мысли, что начальник охраны "Атлант-Росса" едва ли возьмется за такое дело... Застрелить, взорвать - это он мог и не раз проделывал - руками своих молодцов, естественно... Но это преступление на болотах могло прийти в голову только человеку с извращенной фантазией... А может, и Тимофеев тут ни при чем? Может, плутая в потемках сложных теорий а-ля Шерлок Холмс, я не желала видеть очевидного?.. Уф-ф! Хорошо, и однозначно хорошо, только одно - что этот боров-охранник все-таки поддался увещеваниям и на время вышел погулять из своего бренного тела. Какая махина, там, верно, и за сто пятьдесят будет! Размышляя таким замечательным образом, я по щиколотку погрузилась в какую-то вязкую, грязную лужу и выругалась: "Тоже мне "новые русские" дорогу не могут отремонтировать!" Только тут я осознала, что идет дождь. Он стекал мне за ворот ветровки, мочил на груди рваную футболку, которую я тоже взяла из гардероба Баскеров - на этот раз Эвелины. Стоп! А почему она рваная? И грязная, подумала я, проводя рукой по груди. Дождь полил сильнее, волосы уже слиплись и мокрым комом залепили шею... Н-да, влипла! Тут еще километров восемь идти, потому как крюк очень солидный. Впрочем, этот ночной моцион не будет напрасным. Кое-что в этой темной истории начало проясняться... Впрочем, это все равно как внести свечку в Колонный зал Дома союзов, лишенный электричества. Да, тяжело искать, как говорили, кажется, китайцы, черную кошку в темной комнате. Тем более, если ее - кошки - там нет... ...Или черную собаку в темном лесу?.. * * * До "Баскер-холла" я дошла часа через полтора. Надо сказать, к концу пути я была согласна на встречу хоть с десятью черными псами, лишь бы скорее попасть домой. Впрочем, если бы я встретилась с чем-то подобным, я действительно преодолела бы эти километры куда быстрее. Если бы преодолела. Дверь баскеровской виллы была, естественно, закрыта, и я, вне себя от этого возмутительного факта, забарабанила кулаками в это пуленепробиваемое стекло. А что, если в него бросить того остолопа, сломавшего калитку, тоже, кстати, довольно стальную?.. Замок щелкнул, и я увидела сонную и очень-очень недовольную физиономию Димы Селиверстова с неизменным "узи" в руке. И дуло его смотрело мне в лоб. - Да ты что, Дима? - воскликнула я. - Еще пристрелить спросонья. - Неплохо бы, - проворчал он, - только задремал, а тут, понимаешь ли... - Вы все, что ли, заражены этим аметистовским "понимаешь ли"? Вавилов, а теперь ты... - произнесла я, входя и закрывая за собой дверь. - Н-да, - процедил Селиверстов, когда мы вошли в ярко освещенный вестибюль. - А что такое? - Посмотри на себя. Прямо-таки картина с выставки "Пастушонку Пете трудно жить на свете, длинной хворостиной управлять скотиной", - выдал Селиверстов, нахально ухмыляясь и явно сменив гнев на милость. - А что такое-е? - пропела я, невинно хлопая ресницами. Однако опустила глазки и тут же пробормотала: |