Онлайн книга «Портрет мертвой натурщицы»
— Сто коньяка и чего-нибудь горячего поесть. — Ничего горячего нет, — девица даже не подняла глаз от экрана мобильного, — только бутерброды. Андрей вырвал у нее телефон. — Да вы чё?! — в возмущении распахнула она густо накрашенные глаза. — Быстро, — улыбнулся ей бесстрастно Андрей, — мечи на стол бутерброды и коньяк. — Э… А телефон? — уже менее агрессивно проныла она и потянулась к нему длинными бирюзовыми ногтями. — Бегом! — приказал Андрей и кинул трубку на стойку. А сам вернулся к Маше: — Сейчас ты выпьешь, — сказал он, не дав ей возразить. — В медицинских целях. И не спорь со мной, я и так злой. Злость — это отлично! Просто идеально, чтобы не думать о Свете, которую скоро вот так же найдут где-нибудь за МКАДом. Нет, он не будет об этом думать сейчас. На столе тем временем появились рюмки, коньяк, пара заветренных бутербродов с колбасой. — Ну что, — Андрей разлил коньяк и вопросительно уставился на Машу. Она подняла рюмку, жалобно посмотрела на него, но тот не дрогнул: — Давай! Раз — и все! Маша заглотнула содержимое рюмки, и ее аж всю передернуло: — Ненавижу коньяк. — Ешь, — он пододвинул к ней бутерброды. — А вчера кормил мясом с супом. И обещал, что я теперь всегда буду правильно питаться, — усмехнулась она и откусила от бутерброда. Андрей удовлетворенно кивнул: — Мало ли, что я там тебе наобещал. Тебя разве никто не предупреждал, что нам, мужикам, нельзя верить? — Ну, зато на труп свозил, — жалобно скривила рот в попытке улыбки Маша. — Это да, — Андрей потемнел лицом еще пуще и не выдержал — налил и опрокинул рюмку — уже в себя. — Я такой. Труповик-затейник. Идиоты! — стукнул он кулаком по столу. — Два трупа за два дня! Мы спугнули его, он теперь нервничает. Торопится. Они помолчали. — Ладно, — сжалился Андрей. — Что там у тебя за мысли в лесу выросли, как грибы под дождем? Маша выпрямилась: — Я поняла, как он функционирует, Андрей. Знаешь, как работали раньше мастера над картиной? Андрей хмуро покачал головой: — Просвети меня. — Сначала, — Маша рисовала крестики на скатерти по ходу объяснения, — подготовительный период по разработке эскизов и набросков. Изучение моделей, освещения, интерьера… Потом, — короткий ноготь очертил круг, — сведение всех элементов в единую композицию — и это уже происходит непосредственно на полотне. Понимаешь? Андрей покачал головой: — Ну и что с того? Не темни! Маша, бледная, перестала теребить скатерть и взглянула прямо ему в глаза: — На втором этапе натурщицы больше не нужны. — Получается, он убивает их по очереди, — сглотнул он. — Когда заканчивает писать очередной эскиз? — Да, — Маша вертела в руках пустую рюмку. — Думаю, что так. Андрей вдруг вскочил и метнулся из кафе на воздух. И там его вырвало рядом с бетонной трансформаторной будкой. Коньяком, бутербродом. А также отчаянием и чувством вины. Маша стояла в дверях кафе, обхватив себя руками, и, когда он подошел, пряча глаза, потребовала твердо: — Может быть, теперь ты мне скажешь, что все-таки происходит? Он кивнул: — По дороге. В машине. И пошел прополоскать рот над сомнительной чистоты раковиной в туалете кафешки. Когда он подошел к бару, чтобы рассчитаться, девица быстро — на всякий случай — спрятала мобильник за спину и произнесла чуть пренебрежительно: — А ваша девушка уже расплатилась. Сказала, будет ждать вас в машине. Андрей кивнул и вышел на крыльцо. За дождевым пологом он увидел свой автомобиль и, когда мимо по шоссе проносились машины, смог разглядеть даже Машин строгий профиль. Андрей вздохнул. Ничего не поделаешь — придется рассказывать. Вывалить, так сказать, свое грязное белье. Расстаться с имиджем приличного человека… * * * После первой встречи на станции Света его искала. Она призналась ему в том много позже, а тогда просто ходила каждый день, утром и вечером, на платформу и садилась на ту же скамейку. Говорят, что счастье тебя найдет. Еще говорят, что под лежачий камень вода не течет. Света рассуждала так — счастье нашло ее в виде этого невысокого парня с ясными глазами. Он много про нее понял, лишь взглянув в ее сторону. Это ли не родство душ? А теперь, когда судьба поднесла ей такой подарок на забытой богом подмосковной станции, главное — его не упустить. Под жалостливым материнским взглядом она поднималась каждое утро в шесть утра, делала маску из овсянки, красила глаза и ровно в семь вставала на каблуки, готовая выйти в свет да в люди. И какая бы ни была погода — а погода прошлой весной была препоганейшая — настроенная на романтическую встречу и в приподнятом настроении, она садилась на скамейку на платформе, поглядывая по сторонам, как маленькая птичка. Но чем ближе был момент прибытия электрички, тем мрачнее становилась Света, и когда поезд, с шумом выдыхая, открывал перед ней свои двери, она, в последний раз потерянно оглядевшись по сторонам, заходила внутрь и тряслась до ближайшего районного центра, где подрабатывала няней в детском уголке супермаркета. А между тем причина отсутствия Андрея объяснялась весьма банально — он, однажды поняв, что на электричке плюс метро добирается много быстрее, стал приходить на более поздний поезд. Однако Светина преданная настойчивость таки настигла его, пусть чуть позже, когда он решил заглянуть в поселковый ларек. Кончились сигареты, мечталось о пиве. Света пиво потребляла умеренно, но вот курить, несмотря на Андреев комментарий и последовавшее преклонение перед его умом и душевной организацией, не бросила. И не зря — именно благодаря обоюдной вредной привычке они и пересеклись тем апрельским вечером в десяти метрах от ларька. — Это вы! — воскликнула Света восторженно в весенних, чуть попахивающих всплывающим в талых водах собачьим дерьмом сумерках. Андрей всматривался в небольшого роста полную девушку и не узнавал. Она сникла и добавила уныло: — Вы меня не помните… — Ну почему не помню… — попытался быть вежливым Андрей, но запнулся. — Я — Света, — улыбнулась она, склонив голову набок. — Андрей, — кивнул он. — Вы за сигаретами? — спросила Света, чтобы поддержать беседу. Андрей еще раз осторожно кивнул. — С работы так поздно? — Это еще не поздно, — усмехнулся он. — Да ладно! Восемь вечера ж уже! А вы кем работаете? Андрей неловко ее обогнул и пошел к стекляшке. Света засеменила следом. |