Книга Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало, страница 66 – Андрей Мягков

Дверь взламывали, не как принято в таких случаях, без понятых.

Сидорова первой переступила порог.

В квартире не было ни души.

Сдвинутый к окну стол был завален всевозможными предметами. Здесь были коробки с дорогими импортными часами, несколько нераспечатанных пачек сторублёвых банкнот, пустые бланки международных авиабилетов и даже несколько пакетов импортных презервативов.

В углу на диване, отражая заоконный свет коричневым ворсом, ласкали взгляд две норковые шубы.

Со стены из деревянной рамки на ворвавшихся пришельцев глядела счастливая, улыбающаяся Вероника.

* * *

В зале прилёта аэропорта Шереметьево-2 было, как всегда, многолюдно.

Расталкивая пассажиров чемоданом, Сергей Бельман протискивался к выходу. За ним с трудом поспевали две всклокоченные женщины.

— Сергей, Серёжа, подожди, — взмолилась наконец, выбившись из сил, Вероника, — мама так не может.

— За мной, говорю, за мной!

Лидия Андреевна уцепилась за руку дочери.

— Беги, Никочка, беги, — она сунула ей в карман запечатанный конверт и газетный свёрток с документами Хропцова. — Это тебе от Игоря. Он сказал срочно.

Энергично работая локтями, Вероника догнала Бельмана уже на улице.

— Серёжа, надо дождаться маму, нехорошо так. Что случилось? Я даже не поздоровалась с мамой.

— Давай за мной. Потом поздороваешься. Всё потом. По дороге всё объясню.

Он схватил её за руку и потащил к машине.

На выезде с платной стоянки Вероника повернула голову, долго смотрела на Бельмана. Наконец сказала.

— Что с ним? — и, дожидаясь ответа, сжалась в комок.

— Игорь пропал.

Больше она ничего не спрашивала. Ни «как пропал?», ни «что значит пропал?»… Ничего.

До самой Москвы она смотрела перед собой в лобовое стекло, но там была только чёрная пустота. Потом она вскрыла конверт и перед глазами возникли расплывающиеся буквы, написанные рукой мужа: «Александров. Люблю. Игорь».

* * *

Александр Александров долго, не мигая, сцепив исцарапанные в кровь пальцы, смотрел на коллег.

Сергей Бельман, заложив правую руку в карман куртки и всем телом подавшись вперёд, обеими ногами обхватил ножки стула. Он походил на спринтера в низком старте, готового по первому же выстрелу сорваться с места.

Вероника сидела прямо, высоко запрокинув голову, не отрывая глаз от лица Александрова.

Даже негромкая ритмичная музыка, доносившаяся из магнитофона, не могла нарушить тягостного, томительного напряжения.

— Ребята, так не бывает, это надо доказывать. Где доказательства? — Александров хрипло нарушил молчание.

— Ещё слово… Ещё одно слово… Или ты делаешь, что тебе сказано, или я пристрелю тебя как бешеную собаку, и никто об этом не узнает. — Сергей сгрёб в кулак лежащую на столе скатерть, привстал. — Ну!!!

— Ты с ума сошёл. Где доказательства?

Вероника достала из сумки конверт.

— Доказательства здесь. Неопровержимые. Но мы пришли не за этим. — Она поставила на стол телефонный аппарат. — Звони!

— Повторяю, я не понимаю, что вы от меня хотите! Это ошибка. Я не знаю, где Мерин. Это шантаж!

— Пусть так, шантаж. Звони, у тебя нет времени. — Вероника сняла трубку, протянула её Александрову. — Звони!

— Куда звонить? Кому? Вы оба спятили. Вы не понимаете, что делаете! — Он с трудом расцепил посиневшие пальцы, смахнул с лица пот. — Меня кто-то оклеветал.

— Сволочь! — Сергей выхватил из кармана пистолет, рукояткой с размаху ударил его в лицо.

Александров упал под стол, зацепившись руками, потащил за собой скатерть. Вероника подобрала телефонный аппарат.

— Позвони, умоляю тебя.

Бельман щёлкнул предохранителем, направил на него оружие.

— Не стреляй! — Александров вытер залитое кровью лицо, взял из рук Вероники трубку. — Вы за это ответите.

Он набрал номер. Сказал, ни к кому не обращаясь:

— Это Александров. Мне нужен адрес. Документы? — он бросил взгляд на Веронику.

— У тебя, у тебя, — она прошептала беззвучно, одними губами.

— Документы у меня. Хорошо, — он отшвырнул трубку, ладонями сдавил виски, процедил сквозь зубы: — Через тридцать минут они должны быть на Казанском вокзале в сорок четвёртой камере. Шифр 11–44.

* * *

Зал камер хранения Казанского вокзала располагался в просторном полуподвале.

От мигающих ламп дневного света здесь было светлее, чем на улице в солнечную погоду.

Вероника видела, как человек в коротком кожаном пальто несколько раз прошёлся вдоль рядов металлических ящиков.

Его внимание привлёк отсек с номером 44. Он повертел кнопками, составляя нужную комбинацию, открыл дверцу, достал из глубины камеры небольшой, завёрнутый в газету пакет и, подойдя к висевшему поблизости телефону-автомату снял трубку.

* * *

Яркие пучки автомобильных фар, подпрыгивая и раскачиваясь из стороны в сторону, на мгновения выхватывали из темноты какие-то предметы.

Машина повернула в заставленный мусорными ящиками узкий переулок. Остановилась у трёхэтажного нежилого дома.

Пронзив ночную тишину короткими выстрелами захлопывающихся дверей, три человека выскочили из машины и скрылись в чёрной дыре подъезда.

Тяжело дыша, перегоняя друг друга, они достигли чердачного этажа. Кто-то чиркнул спичкой, осветилась металлическая, с накладным ржавым запором дверь. Кто-то тяжёлым ударом сорвал чугунную перекладину.

Мерин лежал в углу в той же нелепой позе с широко раскинутыми руками.

Вырвавшийся из груди собственный крик Вероника не услышала. Голову сдавило железным кольцом, и это нарушило ощущение реальности происходящего. Смрадный воздух чердака перехватил горло, распластанное на полу тело качнулось, стало медленно наплывать на неё, угрожая свалить с ног. Она опустилась на колени. Вспышки сознания фокусировали выбеленное, с плотно закрытыми глазами лицо Мерина.

…На этот раз машина двигалась очень медленно, как бы вслепую, на ощупь выбирая ровные куски искорёженного асфальта.

— Ты… ко… когда… пи… ле… тела? — Мерин лежал на заднем сиденье, уткнувшись щеками в растопыренные ладони жены.

— Молчи, Игорь, молчи. Утром сегодня прилетела.

— Как они меня… от… дали? Наш-ли как?

— Молчи, Игорь, прошу тебя. Отдали. Нашли. Мы же всё-таки уголовный розыск.

— Документы Хропцова у тебя?

— Игорёша, молчи, умоляю тебя, молчи. У меня.