Книга Проклятие любви, страница 53 – Тамара Лей

— У них было достаточно времени на размышления. Может, они подумали и присоединятся к остальным.

— А если они не передумали?

Рыцарь провел резко по волосам.

— Я восхищаюсь ими, Райна, и не могу говорить одно, а делать другое.

— Знаю, — еле слышно произнесла она.

— Продолжайте, — приказал Максен.

Взяв ножницы, она поднесла их к его волосам, но вновь и вновь мысленно возвращалась к их разговору. Почему он не заговорил с ней об этом — загадка. Ей казалось, что между ними непробиваемая стена непонимания. И вдруг в этой стене — брешь…

Волосы Максена уже усыпали пол. Саксонка попросила его:

— Повернитесь.

Молча рыцарь перебросил ноги через скамью и они оказались лицом к лицу. Ну вот, теперь ей приходится стоять между его бедрами. А ей вполне довольно нескольких минут, которые они провели рядом. Не глядя ему в глаза, она попробовала встать с правой стороны, но рыцарь не позволил.

— Вам легче стричь будет, — пояснил он.

«Ему легко, а вот мне наоборот», — подумала Райна, но протестовать на стала, тем более что стричь осталось совсем недолго. Несколько минут еще — и стрижке конец.

— Ну вот и все, — облеченно вздохнула она, обозревая свою работу.

— Так лучше?

— Еще бы!

Она сияла от радости. Ничто в Максене не напоминало монаха: тонзура заросла, волосы, еще недавно в беспорядке падавшие на плечи, теперь темным ворохом лежали на полу. Перед Райной предстал самый красивый из всех мужчин, которых ей когда-либо доводилось видеть.

— Хорошо, — благодарно произнес Пендери. Поднявшись, он стряхнул волосы с рубашки, штанов и скамьи. Покончив с уборкой, рыцарь уселся в кресло и указал на штуки ткани:

— На одежду.

Подойдя к столу, девушка коснулась пальцами тонкого голубого полотна:

— Из него можно сшить великолепную рубашку. Да и эти хороши.

Она тронула рукой другие ткани.

— Голубой — для вас.

Саксонка взглянула на ткань, затем на норманна:

— Зачем?

Рыцарь брезгливо коснулся ее поношенного платья:

— Мне надоело смотреть на это рванье.

— Я исполнила вашу волю.

— Но я же не приказывал уродовать себя.

Бесспорно, Райна была одета хуже других служанок, но это позволяло ей держаться в тени, не привлекая к себе внимания. А если Максену хочется увидеть ее в красивых нарядах, то ради Бога. Томас подарил ей много платьев. Но она считала, что те платья слишком хороши: сшиты из великолепного сукна, украшены золотыми и серебряными нитями, а одно — даже драгоценными камнями.

— Голубой наряд — не для служанки, — твердо возразила саксонка.

С сожалением отодвинув чудесную ткань, она притянула другую штуку.

— Наверно, лучше коричневый.

Максен перебросил голубую ткань ближе к девушке:

— Я же сказал, именно этот.

Пожалуй, спорить с ним не имело смысла.

— И если останется — можете выкроить мне рубашку.

Райна пожала плечами.

— Хорошо, — и начала сматывать штуки, полагая, что хозяин вернется к чтению книг.

— Погодите, — остановил он ее. — Потом их принесут в мою комнату.

— Вашу комнату?

— Да, там никто не будет мешать. Вы не согласны?

«Слишком опасное место для шитья», — с тревогой подумала девушка.

— Я могла бы шить у очага.

Максен криво улыбнулся:

— Пускай так, но ткань будет лежать в моем сундуке.

— Отлично, — сказала она на ходу, — начну сегодня же после ужина.

— Райна, мне не к спеху, начните со своего платья.

Она-то как раз собиралась сделать наоборот, но если таково его желание…

— Милорд, — послышался мужской голос. Оба повернулись к выходу и увидели встревоженного Гая.

— Что такое?

Гай держал в руке свернутый в трубку лист бумаги.

— Ответ из Трионна.

Райна знала, что в замке Трионн живут родители Максена.

— Я ухожу, — сказала она, обойдя стол. Максен, погруженный в чтение послания, кивнул.

Уходя, девушка слышала его слова: — Хорошо. Запасы уже собраны. Их привезут сюда в начале месяца.

Она легко вникла в смысл сказанного — речь идет о провианте, который привезут из Трионна. Он позволит пережить зиму. В прошлом году отец Томаса сам едва сводил концы с концами, но нынче дела его, похоже, пошли на лад. Саксонка прибавила шагу, торопясь поделиться радостной вестью с Милдред, которую пугала голодом предстоящая зима.

— Значит, непогода и холода им теперь не так страшны, — донесся голос Гая.

Зашелестел сворачиваемый лист.

— Да, если сэр Иеремия Бронтон и Дэрик Вестеринг тоже помогут.

Райна замедлила шаг — значит, один Трионн их не прокормит?

— Думаете, они пойдут на это? — спросил сэр Гай.

— Конечно, ведь они мне обязаны жизнью.

«Норманны, чьи жизни спас Максен в битве при Гастингсе, — догадалась она. — Господи, пусть же они тоже помогут!»

Завернув за угол, девушка прислонилась к стене, прислушиваясь к разговору. Подслушивать нехорошо, конечно, но, может, без посторонних ушей у них развяжутся языки?

— Саксы — обуза для нас, особенно если запасов провианта будет мало, — продолжал Торкво.

Райна, затаив дыхание, ждала ответа Пендери.

— Все станут обузой, но ко всем я буду относиться одинаково. Надо чаще ездить на охоту, тогда пищи хватит.

Райна почувствовала, как у нее потяжелело на душе. Похоже, норманн отвоевал себе место в ее сердце. Он решил заботиться одинаково обо всех епоих вассалах.

— Это трудно, — буркнул Гай.

— Я не жду ничего иного.

Девушка пошла скорым шагом вниз и, выйдя на холодный пронизывающий ветер, уже не замечала серого, затянутого тучами неба. Ей хотелось петь.

Две недели спустя в замок привезли припасы. Пришла и весть о продвижении повстанцев Эдвина на запад. Никто ничего толком не знал, слухи ходили самые разноречивые, но ясно было одно — Харволфсон собрал немалое число сторонников. А это — новый мятеж. Легко было понять, почему у Эдвина так много сподвижников: саксы просто не надеялись пережить холодную и голодную зиму.

Устав от всяких пересудов, Пендери решил сам разложить припасы по кладовым. Уйдя с обеда, который только что начался, рыцарь пришел к себе и, усевшись в кресло, сорвал сургуч с первого мешка. Бумага, попавшаяся ему на глаза, заставила его улыбнуться и вздохнуть с облегчением. Дэрик Витеринг не подвел и скоро пришлет провизию. А вот послание Иеремии Бронтона стерло с лица улыбку. Рыцарь приносил свои извинения, сообщая, что не в силах по-ючь из-за набега Эдвина.