Онлайн книга «Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина»
|
— Ну как? Полная тишина — в ушах звенит и вдруг гром над самой головой, как будто тебя медным тазом ударили… звуком прошило… по голове… — Интересно. — Молоденький журналист подсел к ней поближе, соболезнующе заглянул в глаза. — Очень интересно. А «ржавый грохот» — не прокомментируете, — это что за зверь? Тошка не уловила иронии, ее переполняли эмоции. — Ржавый грохот — это когда железом по железу, так что даже мурашки высыпают… — А в сурьму железо не обмакивают перед этим? — Какую сурьму? Никакой сурьмы. Грохот, похожий на обвал, знаете, когда камни с гор падают и на пути своем все сметают, такой гул идет, аж уши закладывает… — Вы, девушка, стихов не пишете? — Пишу, — честно призналась Антонина и тут же спохватилась, — но сейчас речь не об этом. Почему вы про стихи? Вам не интересно, что я говорю? На выручку к ней пришел Яшин. — Интересно, даже очень интересно. Молодые люди, вы нам мешаете. Сидите молча или я вас выгоню. Рассказывайте, Антонина Аркадьевна. Тошка победно взглянула на журналиста: так-то вот! Продолжила: — Потом опять тишина. Я подождала какое-то время, подхожу к окну, а он лежит на дорожке внизу на спине и над собой в вытянутых руках держит этот предмет в тряпках… — А кто «он», — Ярослав очень надеялся на успех. — Мне показалось… но это глупость… и потом темно совсем, видно только, что лежит, а кто… Он долго лежал, я даже выйти хотела, вдруг убился — высота небольшая, но дорожка-то из плит каменных, но побоялась, потом он зашевелился, на четвереньки перевернулся, встал и пошел к калитке, а на дороге фонарь светит — он в джинсах, в темной какой-то куртке, черная кепка, борода, но… не старый, высокий… А Ху все время молчит, ни разу голос не подал, я его спрашиваю: «Кто это?», а он молчит, это очень странно, он всегда предупреждает, когда чужой. Потом он исчез: смотрю, смотрю — нет его. А потом этот звонок… — Какой звонок? — По телефону, на мой мобильник. — В два часа ночи? И кто это был? — Не знаю. Незнакомый мужской голос: «Дайте воды, умираю от жажды». — Вы свет не зажигали? — Нет, страшно. — И что он еще сказал? — Ничего. «Дайте воды». И все. — И вы что? — Я хотела открыть, пошла в кухню, набрала воды, хотела вынести, но Ху зарычал, не пустил меня, встал перед дверью, а уж он, если чего не захочет — ни за что не пустит… — Да-а-а, и такое случается: собаки умнее хозяев, надо же быть такой… — журналист не договорил, осекся под жестким взглядом Ярослава Яшина. — Говорите, говорите, Антонина Аркадьевна, что было дальше? — Ничего. Еще раз позвонили, но я не стала отвечать. Смотрела в окна, перебегала на цыпочках от одного к другому — больше никого не видела. — А номер звонившего вы мне верный дали? — Конечно. — Проверьте, пожалуйста, еще раз. Она достала из кармана брюк телефон. — Все верно — 8 903 260 18 12. — Спасибо. Продолжайте, пожалуйста. — Потом какая-то машина проехала, я на другой стороне дома была, пока прибежала — она исчезла. Я на второй этаж полезла, открыла дверь — мамина комната открыта и деда, остальные заперты, похоже, ничего не исчезло, но я невнимательно смотрела… да и не знаю я, что там у них… Потом опять к себе спустилась… И вот тут страшно стало: на крыльце кто-то стоял, я дыхание слышала, потом постучали тихонько, я не ответила, испугалась очень: можно было витражи разбить — у нас там витражи — и залезть. Слышу опять: «Пить дайте». И Ху опять зарычал, грозно так… Я до шести у дверей простояла, а потом этот крик: «Помогите!», несколько раз, явно оттуда, через дорогу от нас, там писатель Аммос Федорович Колчев с Лериком живут, я к окну прилипла — у них вдалеке в доме свет загорелся, вижу какие-то тени туда-сюда мечутся, и опять «помогите», потом ворота открылись, машина взвизгнула и исчезла, ну я вам и позвонила, мне Всеволод Мерин телефон дал… — А машина какая? — Машина? Легковая, кажется. — Нет, это я понимаю, а марка, цвет? — Я их не различаю. Темная. В комнату вошел Аммос Колчев, поднял перевернутое кресло, сел, сказал в сердцах: — Собаку надо было, она бы след взяла, а так что… — Собака тут ни при чем — злоумышленник на машине уехал. — Яшин понимал состояние потерпевшего, старался говорить сдержанно. — Протектор мы сняли, будем искать. Он подошел к девушке-дактилоскописту, слегка тронул ее за локоть. — Сонечка, как у тебя? — Да вроде закончила. Простые слова произнесены были тихо, по делу, но ни у кого из присутствующих в помещении не могло возникнуть сомнения в глубине и подлинности чувств, связывающих между собой этих двух людей. Затем он подошел к Тошке. — Антонина Аркадьевна, будьте любезны, еще раз проводите нашего сотрудника к себе в дом, ей необходимо там поработать, потом мы с вами продолжим беседу. Когда те ушли, Яшин прогнал журналистов. — Все, господа акулы пера, быстренько расплылись по редакциям, мир ждет сенсаций, все-все-все, дальше мы без вас попробуем обойтись. Удачи. Он придвинул свой стул к Колчеву. — Давайте побеседуем, Аммос Федорович, не возражаете? — Да, да, конечно. Все, что могу. — Скажите, вы когда обнаружили это разорение? — Сегодня, я «Стрелой» приехал, в Питере был, в командировке. — Долго? — Что, в Питере? Неделю. — Неделю. Значит, кража случилась в ваше отсутствие? — Какая кража? — И вы о ней не слышали? — О чем? — А супруга ваша… Валерия Модестовна… — Она — неизвестно где. Звонил ее родителям — и там ее нет… Какая кража? — И ни записки, ничего?.. — Абсолютно! Вчера говорил с ней по телефону — все было нормально, сын звонил из Марокко, должен был прилететь третьего дня, но задержался, обещал завтра… Какая кража? — И где она может быть, вы не предполагаете? — Абсолютно! Подожду немного и объявлю во всесоюзный розыск. Так что вы имеете в виду под кражей? Она мне говорила, что случилось какое-то несчастье у дальних родственников, но какое… — У вас что-нибудь пропало? — Пока вроде ничего, я так посмотрел… Побили только все, изгадили, варвары. А так ничего не пропало. Кроме жены, разумеется. Да, собака вот пропала. |