Книга Порочная королева, страница 54 – Ольга Троицкая

Глаза Евы забегали суетливо-испуганно. Сухостой сорвал с шеи галстук и бросил на пол, точно уже начал осуществлять запланированный бандитом стриптиз.

— Ладно. Давай спрашивай.

— Кто ненавидел Николая?

— Детские вопросы какие-то. Называть?

— Валяй.

— Записывать будете?

— Запомнить постараюсь.

Монотонно, словно таблицу умножения повторял, Сухостой выдавал имена врагов своего бывшего шефа. Карина поежилась: "Вот это да!

Неужели у отца столько же недоброжелателей?

А зря все-таки Андрей отказался от записывания". Из десятков фамилий знакомыми оказались три: Осадчий, Коротких и Струков.

— А Мишина?

— Попугайчиха? Слишком глупа для дела. Я предупреждал Николая, чтобы не связывался с бабой, у которой слово «загс» зудит.

— А жена могла чего-нибудь учудить? — спросил Андрей, вспомнив недавний диалог:

"Кто желал смерти Николаю?" — "Я, например".

Броман минуту раздумывал.

— Вообще-то это ноль. Но если ноль с палочкой, тогда дело другое…

Сухостой пожевал бледными губами и замолчал. Возможно, вспомнил, что именно отец Страшилы устроил его в фирму, с чего, собственно, и началось безбедное существование Супермозга.

— Вот и все. Вернее — все. — Броман облегченно вздохнул, точно справился со сложной финансовой задачей.

— Ты забыл назвать еще одного человека, — напомнил Андрей.

— Кого это?

— Себя самого.

— Хе-хе-хе. Мертвых только умственно недоделанные ненавидят-с.

Карина вздрогнула. Андрей мотнул головою:

— Ладно, господа хорошие. Огромное спасибо за добровольную дачу показаний. Надеемся, они не ложные. А сейчас, увы, нам пришла пора расстаться. Не думаю, конечно, что вы побежите жаловаться на нехороших гостей ментам, но рисковать не буду. Свяжем вас для профилактики. Несильно: часа два повозитесь — освободитесь.

Из глаз Евы потекли слезы, а Броман покрутил шеей, точно ему ее опять бесчеловечно перетянули.

— Я вообще-то могу в службу спасения звякнуть: мол два о-о-очень дорогих друг другу человека нуждаются в помощи. Не хотите? Ну и правильно. Еще неверно тупоголовые расценят ваш альянс. Так что барахтайтесь тут потихоньку сами в подобии любовных объятий.

Андрей открыл шкаф и вытащил несколько узких поясков.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Стрелок, закончив работу. — Надо бы тебе, козел, в морду дать за то, что ты тут о Николае наговорил. Но при дамах… Ладно. Потерпи до следующего раза. Машинку я твою, Броман, одолжу, а то меня товарищи из органов только что грабанули — безлошадным сделали. Ну и поделись деньжонками.

Андрей вытащил из кармана Сухостоя бумажник и изъял его содержимое.

— При первой же возможности верну.

— Когда из тюряги выйдешь, что ли? Так я, боюсь, не доживу.

— А ты, надейся, Броман. Ну и болей за меня.

Буша, не скучай.

— Куда же теперь? — нахмурился Андрей, притормаживая у светофора.

Девушка взглянула на спутника. Мужчина напряженно смотрел в окно. На остановке парень и девчонка лизались с самозабвенным бесстыдством. Неожиданно Карина почувствовала легкое прикосновение пальцев к своему бедру и замерла, боясь спугнуть первую ласку. В глазах мужчины толчками билось тяжелое желание.

Карина закусила губу: снова ночевать в машине в полускорченном состоянии? Ни за что! Она не позволит украсть у нее эту ночь.

— Поедем в Подгоренский. У меня там родственники дальние. Их сейчас никого нет. Брат троюродный в Москве учится. Родители его в Ялте отдыхают. Дома одна старенькая бабушка Полтавка. Она очень добрая и умная. Все поймет!

Мужчина кивнул. С легкой краской на лице Карина судорожно переплела пальцы. Они оба прекрасно понимают, зачем стремятся в Подгоренский. Пытаясь отвлечься, заглушить усиливающийся голос желания, девушка быстро заговорила:

— Это дело, как осколки… Никак из них ничего не соберешь. Я все пытаюсь, думаю…

Мальчика похитили. Многие не знают, что Лариса не родная его мать. Она к нему очень привязана, заботится. Когда бандит объявляется, Неверова деньги пытается собрать. В отчаянии даже тем звонит, кто точно не даст: Осадчему, Коротких…

Великоцкая примолкла, вспомнив черный пластилиновый гробик. Видимо, Неверова позвонила и Страшиле. Может, намекнула ей о похищении. Но Лагутич то ли не поверила сопернице, то ли не пожелала тратить на по существу чужого ей ребенка деньги, предназначенные для безбедной жизни в Голландии.

— Неверова издергалась за эти дни. К тому же убытки понесла. В общем, пострадала так, что врагу не пожелаешь. Знаешь, я думаю, Броман прав: мертвые никому не интересны. Нам нужно найти того, кто Ларису ненавидит.

Андрей после продолжительного молчания сказал:

— Я знаю одну ее подругу, давнюю. Заочно.

Невер в армии с Лариской переписывался. Ну та и предложила кому-нибудь адрес одноклассницы выслать. У меня Лена. Да и вообще… Ну а Серый добро дал. Он, наверное, трем параллельно мозги пудрил. Когда фантазия иссякала, совета просил. Завтра тогда к ней — к Свете Шереметьевой.

Карина подняла глаза. Попросила трогательное осеннее небо: "Пусть все закончится хорошо.

Пожалуйста". Неизвестная простушка с княжеской фамилией произнесет волшебную фразу, которая мгновенно осветит темные уголки истории-склепа. Преступника спровадят в тюрьму.

И это «вылечит» Андрея от мучительного чувства вины, от Афгана. Карина спасет мужчину. Для себя.

"Ауди" Бромана припарковали у заправочной, не доезжая нескольких километров до Подгоренского. В поселок добрались на попутке. Уже стемнело, когда молодые люди позвонили в ворота двухэтажного дома. "Очень добрая и умная" бабушка Полтавка, крепко сбитая и, несмотря на возраст, еще интересная женщина, при виде поздних гостей вскинула вверх обе руки:

— Карина, девочка! Ты помещалась, моя красавица? Что у тебя с волосами?

Краснея, Карина стащила с головы серебристый парик.

— Отец с ума сходит! Мать с ума уже сошла! А ты с кем кочуешь? С черо!

Андрей неловко переминался с ноги на ногу за спиной девушки.

— Бабушка! Ну что ты кричишь? — в голосе Карины зазвучали слезы. — Не хочешь нас видеть — мы уйдем.

— Тебя дат хочет видеть, — загнула смуглый палец старуха. — Прал ждет. Все глаза проглядела…

— Позвоню я им! Завтра. Слово даю. Но сейчас не могу, бабушка, миленькая. Все так закрутилось.

— Это кровь твоя цыганская пляшет, — покачала головою хозяйка и принялась собирать ужин. В коридоре по полу застучали тяжелые лапы, и устрашающая собачья морда показалась в дверях кухни.