Книга Я стою миллионы, страница 5 – Марина Серова

Получив на проходной обещанный пропуск и миновав охранника в камуфляже, я поднялась на лифте на седьмой этаж, логично предположив, что генеральный должен располагаться выше своих подчиненных.

Зайдя в приемную, обратилась к секретарше, с которой час назад общалась по телефону:

— Меня ждет Александр Владимирович.

Статная шатенка с пышным бюстом, одетая по форме — белый верх, темный низ, — оторвала взгляд от монитора, стоявшего перед ней, и произнесла заученное:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Иванова, — коротко назвалась я, удивляясь ее казенным манерам.

— Подождите минуточку, я доложу. — Она чиркнула шпильками «лодочек» по ковролину и исчезла за массивной полированной дверью.

Я обвела взглядом приемную: несколько человек, ожидавших аудиенции, уныло прозябали на кожаных сиденьях стульев, чьи металлические ножки беспощадно буравили мягкое напольное покрытие.

— Проходите, пожалуйста, Александр Владимирович ждет вас, — скороговоркой произнес пышногрудый робот.

Оставляя позади себя удивленных посетителей, я продефилировала в кабинет генерального директора.

За столом сидел внушительного вида брюнет лет сорока с гладко выбритым лицом и скептически поджатыми губами. Как только я вошла, взгляд его проницательных карих глаз, оценивающе скользнув по фигуре, замер на моем лице.

— Присаживайтесь. — Ослабив узел галстука, он покрутил шеей в лунке белого воротничка.

— Я бы хотела кое о чем порасспросить вас, если не возражаете.

— Я тоже хотел бы у вас кое-что узнать, — в тон вопросу ответил Дроздов и нахмурил брови.

«Серьезный дяденька», — подумала я, полируя взглядом его озабоченное лицо.

— Тогда начните вы, — уважительно предложила, усаживаясь на стул рядом с его столом.

— Откуда вы знаете Эрика Горбински? — взял Дроздов быка за рога.

— Мы познакомились у его дяди, я пришла к нему на перевязку, он мой доктор.

— Как давно вы его знаете?

— Чуть меньше года.

— Как он погиб? — Александр Владимирович наморщил лоб.

— Он выходил из подъезда, убийца, по всей видимости, ждал его внизу. Один выстрел в спину, второй — контрольный — в голову, — я вытащила из пачки сигарету. — Вы разрешите?

— Я не курю. — Он пододвинул ко мне большую хрустальную пепельницу. — А вы, если хотите — пожалуйста.

— Благодарю. — Я прикурила от зажигалки и подняла на него глаза. — У вас еще есть вопросы?

— Вы действительно не из милиции? — недоверчиво спросил Дроздов.

— Вот, взгляните. — Я протянула ему лицензию.

Дроздов покрутил заламинированный прямоугольник и вернул его мне.

— Ну, хорошо, что вас интересует?

— Вы знаете Авраама Бронштейна? — начала я.

— Мы учились с ним в политехе.

Я внимательно наблюдала за Дроздовым.

— Хорошо его знаете? Что он за человек?

Дроздов немного помолчал, выпятил губы трубочкой.

— Ну… Хм… Я думал, что знаю его неплохо, но сейчас, когда вы спросили меня об этом… Мы учились в параллельных группах, после института работали в разных организациях. Друзьями не были. Через два года я узнал, что он эмигрировал в Израиль, тогда была очередная волна.

— После этого вы с ним встречались?

— Он объявился года три назад, сказал, что живет в Нью-Йорке, пригласил в ресторан, там я и познакомился с Эриком Горбински.

Дроздов замолчал.

— Они предложили вам купить недвижимость? — Я загасила сигарету.

— Да. Условия показались мне выгодными, и через некоторое время я приобрел себе кое-что.

— Что это было? — попыталась я уточнить.

Дроздов замялся.

— Александр Владимирович, все, что вы мне скажете, останется между нами, — подбодрила я его, — по роду своей деятельности я умею хранить секреты.

— Хорошо, — решился он, — это был небольшой домик на Средиземноморском побережье.

— Кто подписывал документы за продавца?

— В первый раз Эрик Горбински.

— А в следующий раз?

— В следующий раз Бронштейн приехал один, сказал, что нашел другого, более выгодного партнера, хотя фирма Горбински меня вполне устраивала, но Авраам настоял, и я согласился, мне-то разницы нет, через кого покупать, лишь бы законно.

— Но в договоре вы указывали не всю сумму?

— Вы и это знаете. Да, сейчас все так поступают.

— Но вы понимали, что Бронштейн обманывает Горбински, — напирала я.

— Это их дела, меня они не касаются, — довольно резко ответил Дроздов.

— Но это же говорит и о непорядочности Бронштейна, — возмущенно добавила я.

— Татьяна Александровна… кажется, так вас зовут? — Дроздов, сидевший до этого облокотившись на стол, откинулся на спинку кресла. — Мне импонирует ваше искреннее негодование, но мы же не в детском саду, чтобы воспитывать Бронштейна. — Он снова наклонился к столу и, нажав кнопку, бросил в микрофон: — Мариночка, сделай, пожалуйста, кофе. — Он повернул голову ко мне: — Может, хотите чего-нибудь покрепче?

— Благодарю, я за рулем, кофе будет достаточно. Александр Владимирович, — продолжила я, закурив новую сигарету, — как вы думаете, мог ли Бронштейн из-за этих денежных неурядиц убить Эрика?

— Это, я бы сказал, сложный вопрос, делать какие-либо предположения сейчас рано и не совсем прилично, — уклончиво ответил Дроздов.

— Ну вот, теперь вы заговорили о приличиях! Это уж, согласитесь, довольно странно, если принять во внимание ваш недавний пассаж по поводу того, что нам с вами не пристало перевоспитывать Бронштейна. Значит, некоторые моральные категории все же имеют для вас определенное значение, — наставительно подытожила я и, посмотрев прямо в лицо собеседнику, нервно покусывавшему кончик карандаша, продолжила: — Давайте отбросим церемонии. Вы считаете Бронштейна способным на убийство?

— Откуда мне знать? — упорствовал Дроздов. — Я не слишком хорошо с ним знаком.

— Не лукавьте, Александр Владимирович, у вас в подчинении сотни людей, и вы мне будете говорить, что не разбираетесь в людях!

— Вы же сами сказали, что убийца — профессионал, в таком случае, это не Бронштейн.

— Хорошо, если вы хотите, я сформулирую вопрос по-другому: если бы Эрик узнал, что Бронштейн за его спиной, в ущерб интересам фирмы, проворачивает собственные операции, он бы обрадовался?

Дроздов усмехнулся, размешивая сахар в принесенном Мариночкой кофе. Я сделала первый обжигающий глоток и, осторожно опустив граненую чашечку на блюдце, вся обратилась в слух.