Онлайн книга «Поверь в любовь»
|
– А все потому, что ты самовлюбленный, тупоголовый сукин сын! Все бы ты видел, если бы только дал себе труд отыскать ее в тот самый день! В день после похорон. Она забилась на чердак, и там рыдала так, что у меня сердце чуть не разорвалось от боли! Тяжело дыша, Джеймс отер со лба крупные капли пота. – Врешь ты все! – пробормотал он. – Не вру! – Ты бы сказал мне, если бы так оно и было! – Да Элизабет взяла с меня слово, что я буду молчать! Сказала, что ты, дескать, брал ее в жены не для того, чтобы видеть слезы! Сказала, да простит меня Бог, если вру, что не хочет быть для тебя обузой, дурак! – Врешь! – звенящим голосом отозвался Джеймс. – Ради всего святого, скажи, что врешь, Мэтт! Драка закончилась – оба, успокоившись, остались стоять где стояли: Джеймс повис всем телом на стойке, а Мэтью без сил привалился спиной к стене. – Это правда, – выдохнул наконец Мэтью. – Богом клянусь, так оно и было. Джеймс хрипло застонал сквозь стиснутые зубы и погрозил кулаком. – Дьявольщина, ведь я же был ей мужем! Почему?! Почему она это сделала? Мэтью опустил голову. – Ах черт, чтоб я знал! Глупость какая-то! Сказала, что у вас, дескать, сделка... деловое соглашение. Поэтому ее долг – выполнять то, ради чего ее взяли. Ты что-нибудь понимаешь? Джеймс прикрыл лицо ладонями. – Глупая... глупая моя... – прохрипел он. За его спиной послышался страдальческий голос Мэтью. – Налейте что-нибудь, – жалобно проговорил он. – Я скакал день и ночь, чтобы застать брата. – Его огромный кулак с грохотом опустился на стойку бара, и бокалы откликнулись жалобным звяканьем. – Дьявольщина! – взревел он. – Есть тут кто-нибудь?! Что за распроклятая дыра, где посетителей заставляют ждать?! Но никто не двинулся с места – ни официанты, ни бармен не рискнули сделать хоть шаг к гиганту шерифу, не уверившись, что тот уже пришел в себя. Мэтью же продолжал бушевать, и наконец перед ним появился сухопарый лысоватый человек с остекленевшими от страха глазами. – Слушаю, сэр, – пролепетал он. Через мгновение на стойке янтарем сверкало лучшее виски, которое удалось отыскать в гостинице. Забившись в угол, человечек со страхом наблюдал, как братья залпом осушили бокалы и огромная лапища Мэтью снова стиснула бутылку. – Как она? – решился наконец спросить Джеймс. Мэтью презрительно повел носом. – А тебе что за дело? – А почему бы и нет? – ощерился Джеймс. – Она как-никак моя жена! – Ненадолго, – напомнил Мэтью, снова наполняя стаканы. – Еще пара месяцев, и конец. Снова наступило молчание. Наконец шериф не выдержал: – Как ты мог, Джимми? Как ты мог вот так просто вышвырнуть ее вон? Презрение и гнев в голосе брата были лишь слабым отражением того, что чувствовал сам Джеймс. – Не знаю, – тихо ответил он. За последние месяцы он столько раз задавал себе этот же вопрос и все никак не мог на него ответить. – Когда Бет ушла, я... я сломался. Даже не помню, как все произошло. Я проспал чуть ли не целый день, а когда проснулся, там была Мэгги, ее слуги и коляска. Они уже паковали мои вещи. Мне осталось только выйти из дома и сесть рядом с ней. Так я и сделал. – Из груди у него вырвался глубокий вздох. – Вот и все. Мэгги уже все предусмотрела: связалась с судьей Ганновером в Сайта-Барбаре и сенатором Хардести в Вашингтоне, которого знал еще отец. Оставалось только зайти в банк и к Вирджилу Киркленду. А после... – он покачал головой, – я просто сел к ней в коляску и мы уехали. – Подонок! – прошипел Мэтью. – А кто остался на ранчо? У Джеймса вырвался короткий смешок. – Кто? Да кому какое дело? Зах скорее всего. Мэтью с неподдельным изумлением уставился на брата: Джимми ведь без памяти любил Лос-Роблес. – Бог мой, да все гораздо хуже, чем я думал! – воскликнул Мэтью. Джеймс молча подвинул ему пустой стакан. – Итак, насколько я понимаю, ты занимаешься тем, что пьешь день-деньской? – Мэтью мрачным взглядом окинул полупустой бар. – Про мисс Мэгги можешь мне не говорить. Эта красотка готова дневать и ночевать в магазинах. Джеймс угрюмо молчал, и проницательный взгляд брата отметил и темные круги у него под глазами, и нездоровую желтизну щек. – Эх ты, большой ребенок, – вздохнул он, – большой и глупый. Надо же – отхватил себе жену, в одном мизинце которой честности больше, чем во всем этом городе, да и ту не смог удержать. Бедолага! – Заткнись! – проворчал Джеймс. – Конечно, как скажешь! Ну что, налить? Только это тебе и осталось, не так ли? Залить глаза, чтобы забыть, как ты бросил бедную девочку. Но тебе понадобится море виски, чтобы забыть то, через что ей пришлось пройти! – Заткнись, я сказал! – А, не хочешь слышать, что случилось с Элизабет после того, как ты уехал? Боишься? Голова Джеймса дернулась, в глазах немного просветлело. – Что? – пересохшими губами спросил он. – Что с Элизабет?! – А может, сначала опрокинешь стаканчик? – насмешливо спросил Мэтью, но Джеймс уже сгреб его рукой за воротник. – Что случилось с Элизабет? – в ярости заорал он. – А ну говори, не то я разнесу тебе к черту башку! – Вот так-то лучше, старина, – облегченно улыбнулся Мэтью. – Держу пари, мне-таки удалось тебя расшевелить! – Да будешь говорить или нет?! – заорал вконец обезумевший Джеймс. Мэтью понадобилось всего несколько минут, чтобы изложить ему положение дел. Джеймс растерянно покачал головой. – В тюрьме?! Дьявольщина, она же сказала, что у нее есть жилье! – Ну да, – пожал плечами Мэтью, – в тюрьме! – Я же оставил ей десять тысяч! – гневно прошипел Джеймс. – С такими деньгами можно было снять себе дом! – Она сказала, что пальцем не дотронется до этих денег. Сказала, что ей ничего от тебя не нужно. Джеймс растерянно уставился на брата. Потом глаза его сузились: он все понял. Тяжелый стакан с грохотом врезался в стену, во все стороны брызнули осколки. Мэтью оцепенел. Однако он и вовсе перепугался, когда Джеймс принялся крушить все без разбору. Держась позади, Мэтью опасливо прижимал к груди полупустую бутылку с виски. Ему не раз уже приходилось видеть подобное, и сейчас он просто ждал, пока Джеймс выдохнется. Наконец, когда тот бессильно опустился на стул и, спрятав лицо в ладонях, затрясся в рыданиях, Мэтью робко тронул его за плечо: – А ну возьми себя в руки, Джимми! – Для чего? – с горечью переспросил тот, не вытирая катившихся по лицу слез. – Я ей не нужен. И никогда не был нужен... никогда! |