Книга Сквозь все преграды, страница 37 – Мэри Спенсер

— Мариетта!

— Я не шучу, — твердо заявила Мариетта. — Я уже решила, что ничего ему не скажу о беременности. Мэтью не давал мне никаких обещаний, да я их и не просила. Почему ты считаешь, что он должен отвечать за последствия? Он боялся, что я забеременею, а я сказала, что вряд ли это возможно, так как с Дэвидом… — Мариетта вдруг совсем смутилась и умолкла.

— Я понимаю, — быстро промолвила Элизабет. Мариетта сидела с поникшей головой.

— Дэвид очень хотел ребенка. Все годы замужества я мучилась, корила себя за бесплодие… — Она прижала руку к животу, словно не веря, что носит в себе новую жизнь. — Мне тоже больше всего на свете хотелось ребенка. И я рада. Я буду любить его и сделаю все, чтобы он был счастлив.

— Но и у Мэтью есть право любить своего ребенка.

Мариетта встала.

— Нет, У Мэтью есть право делать то, что он хочет, то есть быть заместителем федерального маршала. Не надо обременять его нелюбимой женой и нежеланным ребенком.

— Понятно, — сказала Элизабет и деловито добавила: — Это несколько осложняет дело.

— Осложняет, — согласилась Мариетта.

— Ты ничего не скажешь Мэтью?

— Нет. Обещай, что и ты не проговоришься.

Элизабет молчала.

— Дай слово, Элизабет!

— Это неправильно! — заупрямилась молодая женщина. — Он должен знать.

— Тебе известно, как он любит свою работу! Неужели ты хочешь, чтобы он лишился ее?

— Не понимаю, почему Мэтью не может жениться на тебе и оставаться федеральным маршалом? Другим это как-то удается.

— Другим, но не Мэтью, — возразила Мариетта. — Вот почему он до сих пор и ходит в холостяках. Он не хотел жениться, а потом надолго бросать жену… Надолго или навсегда. Он считает, что это плохо.

— О!.. — Упрямство Элизабет значительно убавилось, когда, она поняла, что знает о Мэтью гораздо меньше Мариетты. — Господи, мне такое и в голову не приходило.

Мариетта снова села рядом с Элизабет.

— Я думаю, мне надо уехать из Санта-Инес.

— Нет! — категорично запротестовала Элизабет.

— Другого выхода нет. Если я уеду куда-нибудь, где меня никто не знает, можно будет сказать, что это ребенок Дэвида. — Мариетта судорожно сжимала и разжимала руки. — Деньги не проблема, у меня их много. Я недавно купила этот дом на собственные средства. Пока я оставлю его за собой, по крайней мере до следующего месяца. Надо подготовиться к отъезду. Жаль, конечно, что так вышло, ведь мое место некому занять. И мне очень хотелось помочь школьному комитету со строительством новой школы. Но ничего не поделаешь, я должна в первую очередь думать о своем ребенке.

— О Мариетта! — воскликнула Элизабет, чуть не плача.

— Я могу уехать в Европу, — продолжала Мариетта. — Там мало кто знает моего отца. Может быть, в Англию… Нет-нет, в Англии полно родственников мамы! Ну, тогда во Францию или в Италию.

— В Теннесси тоже хорошо, — грустно заметила Элизабет. — Пожалуйста, Мариетта, может, ты передумаешь и расскажешь обо всем Мэтью?

— Нет. Ни за что! Он сразу начнет настаивать, чтобы мы поженились, потому что так положено! Но такой брак мне не нужен.

— Но я уверена, что он тебя любит, — стояла на своем Элизабет. — Без сомнения, любит, раз… раз захотел близости.

— Иногда мне кажется, что ты всю жизнь прожила в монастыре, — сказала Мариетта, недоверчиво глядя на подругу.

Элизабет покраснела.

— Я знаю, что Мэтью, как и другие мужчины, склонен к пороку, но я уверена, что он питает к тебе глубокие чувства. Если бы ты видела его в тот вечер, когда он приехал в «Лос Роблес» и не нашел там тебя!

— Его волновала моя безопасность, и только. Наверное, Мэтью стало неловко оттого, что его задание выполняют братья Дроганы, и ему нужно было убедиться, что все закончилось благополучно.

— Это ему и так было известно. Он следовал за вами по пятам от самой Марипозы. Клянусь! — сказала Элизабет, заметив, что Мариетта потрясена до глубины души. — Мэтью говорил мне, что не выпускал тебя из виду ни на минуту. И только когда вы приехали в Санта-Инес, он отлучился ненадолго: зашел к шерифу Броудмену, а потом очень сожалел об этом. Потому что тебя увезли сюда, а не в «Лос Роблес», как он предполагал.

Мариетта не знала, что и думать. Значит, Мэтью не бросил ее! Хотя… Он просто продолжал выполнять задание независимо от своих чувств… Если, конечно, вообще испытывал к ней какие-либо чувства, кроме физического желания, разумеется.

— Маршал Кейган преданно служит закону, — с горечью сказала Мариетта. — Неудивительно, что начальство не хочет с ним расстаться.

— Мариетта… — В голосе Элизабет звучало искреннее сострадание. — Я уже говорила, я не знаю, что между вами произошло. Ну, то есть кое-что я знаю, ведь ты от него беременна. Но что бы там ни было, дай ему возможность все решить самому. Напиши ему. Напиши о том, что любишь его и собираешься уехать. Не говори о ребенке, просто дай Мэтью возможность ответить.

Мариетта чуть не расплакалась. Ну почему Элизабет не может ее понять? После смерти Дэвида и года не прошло, а она уже влюбилась в человека, который и знать ее не хочет после той безрассудной ночи. Она любит Мэтью, но не позволяет себе думать о нем, потому что слишком больно вспоминать все: как он с ней разговаривал, как смотрел своими прекрасными синими глазами, как ласкал — руками и губами…

— Нет. Незачем его напрасно беспокоить. Кроме того, — решительно заявила Мариетта, видя, что Элизабет уже открыла рот, — мне его письмо ни к чему. И не будем больше об этом.

— Очень хорошо. Если ты так настроена, значит, спорить бесполезно.

— Бесполезно, — согласилась Мариетта и вдруг посмотрела на Элизабет подозрительным взглядом: — А как ты догадалась, что я беременна?

— Может, ты и не заметила, но я и сама была в положении, и не раз. Это состояние мне очень хорошо знакомо.

Мариетта широко раскрыла глаза от удивления.

— О, а я-то считала, что пока не вырос живот… А еще кто-нибудь знает?

— Нет-нет, не волнуйся, — быстро успокоила ее Элизабет. — Я бы тоже ничего не поняла, если б мистер Двенадцать Лун и мистер Неторопливый Медведь не сказали, что ты стала просыпаться позже, чем обычно. Они боялись, что ты заболеешь, а Мэтью в этом обвинит их. Я обещала, что присмотрю за тобой. А потом я заметила, какая ты бледная, хотя сначала мне казалось, что это от тоски по Мэтью.

Мариетта пренебрежительно фыркнула, хотя первое время объясняла себе свое болезненное состояние точно так же.

— Но во вторник я сообразила, что тут кроется что-то другое. Помнишь, ты ушла с собрания и тебя вытошнило в кустах.

Мариетта вспыхнула:

— Я думала, что никто не заметил. По крайней мере я надеялась, что так.