Книга Обжигающий огонь страсти, страница 38 – Стефани Блейк

– Какое пиршество для моих старых ирландских глаз. Вот уже столько лет они не видели подобной красоты. Вы просто белокожая богиня.

Адди улыбнулась:

– Не такая уж и белокожая. Слишком много времени мы провели в пути под солнцем. – И она показала свои бронзовые от загара руки.

Бартон взял изящную девичью ручку своей волосатой лапищей и, наклонившись, коснулся ее губами.

– Любое ваше желание для меня приказ, прелестная леди.

В отличном расположении духа все сели в вельбот, предварительно побросав туда свои вещи. Последним перебрался через борт маленький Келпи.

Калэ в задумчивости посмотрел на овчарку.

– Пес мог бы стать очень ценным приобретением для общины, – сказал он, поглаживая Келпи.

– Неужели? – удивился Крег.

– Дело в том, что у нас нет собак, которые могли бы сторожить овец и рогатый скот. Мы пробовали обучить туземных собак, но из этого ничего не получилось.

– У вас есть овцы и коровы? – спросил Флинн.

– Да. И не только они. Мы нажили целое состояние, подбирая все, что оставалось после кораблекрушений. Многое выбрасывало на берег. Однажды мы подобрали корзину с цыплятами. В другой раз подобрали корову. Понадобилось целых два года, чтобы найти ей пару. У нас есть овцы, есть чудесный молодой жеребец, мы все еще ищем для него кобылу. Имеется и бочонок пороха, мистер Мак-Дугал. Могу я называть вас просто Крегом?

– Конечно. А вам не удалось спасти кого-нибудь из людей? Красивое лицо француза потемнело.

– К несчастью, ни одна живая душа с разбитых ужасными штормами кораблей не спаслась. Но мы все же надеемся…

– Если уж говорить о парах… – Флинн похлопал Лекки по спине. – Я нашел себе подходящую пару в этом уродливом маленьком ирландце. К сожалению, он не того пола.

Лекки что-то сказал Калэ по-французски, и оба рассмеялись.

– Боже! – в ужасе воскликнул Флинн. – Да он же говорит на языке лягушатников!

Калэ улыбнулся:

– Да, мой друг. Почти все у нас, в том числе и темнокожие, говорят на трех языках. Каждый день у нас бывают занятия, в которых принимает участие вся деревня. Из моря мы вылавливаем и немало книг.

– Это просто замечательно! – воскликнула Адди. – Вы создали чудесную общину, месье. – Она с улыбкой посмотрела на Крега. – Дорогой, это были отнюдь не пустые мечты, когда мы поклялись отыскать свой Эдем за Голубыми горами. Я знаю, мне здесь очень понравится.

Вскоре они увидели деревню – три ряда домиков, простых и прочных, сооруженных из деревянных каркасов, обшитых сухой корой. И все это было скреплено длинными сыромятными ремнями.

– Ни при постройке домов, ни при изготовлении мебели мы не использовали ни одного гвоздя, – с гордостью заявил Калэ и тут же, помрачнев, добавил: – Гвозди и плотницкий инструмент слишком тяжелы, чтобы удержаться на воде.

Обстановка в хижинах также оказалась весьма необычной. Кровати, столы и стулья были, как и дома, скреплены ремнями, а у одной из стен располагался огромный камин, выложенный из камней и глины.

Туземные жены потерпевших крушение матросов были весьма видными женщинами.

– Леди в полном смысле этого слова, – не преминула отметить Адди.

Жену Калэ звали Уранией, жену Нильса Колле – Мари, жену Алана Дерэна – Жюли, а неуемный ирландец назвал свою жену Шарон.

Флинн не упустил случая позубоскалить на эту тему:

– Конечно, дорогая, ты красоточка, но Шарон?..

– Ностальгические воспоминания, – с задумчивой улыбкой пояснил Калэ.

Детей от этих смешанных браков было немало: трое у Калэ, пятеро у Дерэна, двое у Колле, шестеро у Лекки и один ребенок у Вольпоне, чья жена умерла несколько лет назад. Все они отличались примечательной наружностью и были самого разного возраста – от шести до восемнадцати. А внуков народилось просто тьма.

Калэ лукаво подмигнул:

– Вечерами здесь бывает очень мало развлечений, вот мы и плодимся как кролики.

– Нам надо завтра же приступить к постройке собственного дома, дорогой, – сказала Адди, обращаясь к Крегу.

– Но ведь мы будем жить в грехе, – улыбнулся тот.

– Не может быть греха в любви, – возразила Адди. – Любовь – величайший дар Бога.

– Я, вероятно, самый счастливый человек на свете.

– Мы все счастливы, – произнес Мордекай. – Я думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы выразить Господу свою признательность за то, что он привел нас в эту обетованную землю.

– Начни же читать молитву, мой друг, а мы тебя поддержим, – сказал Суэйлз.

Мордекай был истинным знатоком Библии, каждый вечер перед сном он доставал потрепанный томик Ветхого Завета и читал какие-нибудь отрывки. На этот раз он читал громко – для всех собравшихся.

– Это отрывок из книги пророка Исайи.

Мордекай перелистал страницы и нашел нужное место. Прочистив горло, начал:

– «Со множеством колесниц моих я взошел на высоту гор, на ребра Ливана, и срубил рослые кедры его, отличные кипарисы его, и пришел на самую вершину его, в рощу сада его, и откапывал я, и пил воду…». [4]

Один за другим все присутствующие, даже туземцы, опускались на колени и склоняли головы. Адди и Крег взялись за руки; они прикрыли глаза, и из-под их век показались слезы.

– Отныне и во веки веков. Аминь, – прошептала Адди.

– Папа! Мама! Идите скорее! У нас гости! – закричал запыхавшийся мальчик, вбегая в дом.

– Гости? Какие еще гости? – Крег Мак-Дугал отложил трубку и встал из-за стола.

– Белые. Из-за гор. Мы с Саулом встретили их у реки. Они сказали, что очень скоро будут у нас.

– Но пока еще их нет. – Крег взъерошил густые вьющиеся волосы сына. Пятилетний мальчуган являлся копией отца. И был такой же белокурый. А вот их дочь Джуно, темноволосая и смуглая, не походила на родителей.

– В ней возродилась кровь римских предков, – говорил, глядя на нее, отец. – Вот только глаза у нее твои.

– А может, в ней течет кровь моряков с Армады, – предположила Адди. – Мне кажется, у моей валлийской бабушки были испанские предки.

Адди схватила сидевшую на стуле двухлетнюю дочь и крепко прижала ее к груди: слова Джейсона вселили в нее некоторую тревогу.

Гости.

Белые.

Из-за гор.

Миновало уже шесть лет со дня их прибытия в Земной Рай, как окрестил этот изобильный край рыжеволосый Бартон. Все эти шесть лет они действительно жили как в раю. Правда, временами Адди одолевала тоска по матери, отцу и брату, и она испытывала угрызения совести – ведь ее бегство, несомненно, было для них сильным ударом. Но Адди надеялась, что настанет день, когда они с Крегом вернутся в Новый Южный Уэльс и Диринги наконец увидят своих внуков. Хотя их с Крегом брак и не был освящен церковью, она считала себя миссис Мак-Дугал.