Книга Смерть умеет улыбаться, страница 22 – Ника Шахова

- И правда, - подхватила тетя Лиза, - Где он? - она прижала ухоженные руки к затрепетавшей от волнения груди.

Да, где он? Волна беспокойства настигла и меня. Можно сказать, накрыла с головой.

- Мама, перестань. Никуда Макс не денется. Я думаю, он у женщины, - спокойно заявила Грета.

- Почему у женщины? - в один голос спросило старшее поколение.

- Из-за презервативов, - ответила Грета, пожимая плечами, - Для чего, как вы думаете, они ему понадобились? Думаю, к утру Макс вернется, и мы устроим ему хорошую взбучку.

- Ника, что делать? - обратилась ко мне тетя, - Заявлять в милицию?

Странное дело: я прекрасно помню, как добивалась полной свободы для Макса, помню, как ненавидела дядю, когда он лез не в свои дела. Но почему сейчас, когда Макс, по всей видимости, воспользовался долгожданной свободой, мне вдруг стало не по себе? Почему я поминутно прислушиваюсь к шорохам и кошусь на проклятую дверь? Ответ очевиден: потому что страшно.

Наверное, из-за Павлика. Пока преступник не разоблачен, я буду дрожать от каждого шороха, думая, что он бродит вокруг нашего дома. А преступник не разоблачен. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

- Нет, мама, нет, нас засмеют! - опередила меня кузина, - Максим совершеннолетний. Он ушел днем, а сейчас всего лишь половина одиннадцатого.

Вот увидишь, над нами будут смеяться.

- Но раньше он никогда не уходил надолго... Он даже не позвонил, что задерживается. Он хороший, добрый, внимательный мальчик, - тетя безудержно разрыдалась, - Он бы позвони-ил!

Тетя Лиза права. Макс всегда был маменькиным сынком.

- Он не пропустил бы разом обед и ужин. Уж я-то Макса знаю, - веско добавила Нюся.

И Нюся права.

- Послушайте, Макс - хороший, добрый, внимательный, но взрослый мальчик. Он мог поужинать с подругой в кафе. Он мог увлечься и потерять счет времени. Он мог влюбиться в подружку, у которой нет домашнего телефона, а все городские таксофоны раздолбаны. Да мало ли, что он мог! Оставьте его в покое, - Грета говорила с несвойственным ей воодушевлением, из чего я сделала вывод, что она в курсе Максовых дел и целиком на его стороне, - Если вы заявите в милицию, то Макса могут арестовать. Не забывайте, что он вместе со всеми давал подписку о невыезде, а мы не знаем, где живет его подружка. Может, она из пригорода или вообще из Твери. Подумайте об этом на досуге.

И Гретка права. Если Макс влюбился, то что ему какая-то подписка о невыезде? Так, фантик.

- Ника, - тетя обратила на меня взгляд, омытый слезами, - Почему ты молчишь? Скажи, наконец, что нам делать! - потребовала она.

Все посмотрели на меня, ожидая окончательного вердикта. Бремя ответственности придавило меня к земле. Тяжела ты, шапка Мономаха...

- Будем ждать, - помассировав переносицу, решила я. Конечно, Грета права - Макс загулял. Рано или поздно это должно было случиться... - Иди, тетушка, постарайся заснуть. Нюся, проследи, чтобы она приняла успокоительное, - сказала я, но вспомнила, что тетя проспала целый день, поэтому успокоительным ее не проймешь. Чтобы нейтрализовать тетину истерику, а это необходимо сделать во что бы то ни стало, потребуются более радикальные средства. Поэтому я сказала Нюсе на ушко, так, чтобы никто больше не услышал, - Нет, лучше дай ей снотворное, две таблетки.

Нюся хотела было возразить и даже открыла рот, но неожиданно передумала. Когда обе женщины, поддерживая друг друга, вышли из комнаты, я обратилась к кузине:

- Так где, говоришь, живет его подружка?

- Не знаю.

- Но ты говорила...

- Я предполагала.

- Понятно... Ты звонила его друзьям, знакомым?

- И ты туда же! - недовольно воскликнула Грета, - Ладно, - быстро смирилась она, - Если хочешь, позвоню.

- Очень хочу.

Грета удалилась. В доме установилась благословенная тишина. Я выключила свет в холле и поднялась, привычно прихрамывая, в спальню.

Постояла несколько минут в темноте, раздвинула мексиканские шторы и присела на широкий подоконник.

Сияющее небо раскинулось надо мной по-восточному роскошным шатром. Первые звезды, перебивая друг друга, зашептали о главном, о вечном, но я почти ничего не разобрала. Сказать честно, я не прислушивалась. Не то настроение было.

Вернулась поникшая Грета.

- Ну?

С нарастающей тревогой я ожидала, что она ответит, но совсем не удивилась, услышав:

- Макса нигде нет.

Кузина переминалась с ноги на ногу.

- И никто не в курсе про его подружку. Ника, ты думаешь, с ним... он... Макс попал в беду?

- Ничего такого я не думаю, - я выдержала испытующий взгляд кузины, - Но говори тише: твоя маман услышит.

- Ника... - она схватила меня за руку, - Ника...

Батюшки, да она волнуется! Впервые вижу, чтобы Гретка волновалась.

- Не паникуй раньше времени. Хорошо? Раз решили ждать до утра - подождем. Иди, Грета, отдохни, я сама покараулю Макса, - но она не двинулась с места, и тогда я прикрикнула, - Иди же, прошу тебя!

Я настояла на своем, и Грета, зыркнув напоследок глазами-льдышками, ушла. Но пришла Нюся. Я готова была взвыть от отчаяния. Когда меня оставят одну? Почему они ополчились против меня? Что я им сделала?

- Лизавета уснула. Я дала ей две таблетки снотворного - до утра не проснется.

- Хорошо, иди и ты спать.

- Ника...

- Да?

- А как же Макс? Надо что-то делать, он пропадет один.

- Что делать? - отозвалась я, - Ты знаешь? Я - нет.

- Может быть... в милицию?..

- Нет, Грета права, нельзя нам в милицию. Не забывай, что идет следствие. Если мы заявим, что Макс пропал, он станет подозреваемым номер один.

- Я могу пойти поискать...

- Где, Нюся? И как? Выйдешь на улицу и будешь кричать ау? Сама в милицию попадешь. А если Грета права, и Макс всего лишь загулял?

Старушка поджала губы.

- Нет, ты скажи, - прицепилась я, - Есть маленькая надежда на то, что Макс загулял?

Старушка не ответила, но гримаса тревоги и отчаяния, исказившая ее доброе лицо, красноречиво свидетельствовала о полном отсутствии надежды.

- Есть, - заявила я, вложив в голос непоколебимую уверенность, которой на самом деле не испытывала.

Напротив, я была убеждена: заведись у Макса интрижка, он бы давно проговорился: в лучшем случае я бы знала только имя интрижки, в худшем - цвет волос, габариты, привычки и особые приметы, разбросанные природой по интимным местам, поскольку, однажды открыв рот, Макс не закрывал его часа полтора, а то и больше, скрупулезно припоминал все, что мог, часто утомляя слушателя ненужными подробностями. В последние часы многое изменилось, и худшее с лучшим поменялись местами. О, знай я приметы интрижки, мы бы с