Книга Сейф для семейных тайн, страница 22 – Светлана Алешина

— Мне стыдно признаться. — Ларина стала доставать из бара бутылку. — Но я уже почти не чувствую боли. Сначала для меня это был такой удар. А теперь я понимаю, что так даже к лучшему.

— Что вы такое говорите? — укорила Котова Ольгу.

— Может, я неправильно выразилась, но у меня даже камень какой-то с души упал. Мне теперь не надо будет прятаться.

Ольга поставила на столик бутылку. А потом вышла на кухню.

Через минуту она принесла поднос с чашками, печеньем и тортом. Затем был подан чай.

Наконец Ларина села в кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела на Ларису. В ее взгляде было столько детской умиротворенности, что Котова даже улыбнулась.

— Оля, вы взрослая женщина, но, честно говоря, поведение ваше больше похоже на поведение школьницы. У меня дочка Настя уже поступила в экономический университет и ведет себя гораздо более разумно. Неужели вы на самом деле испытывали на себе такое сильное влияние отца? — Лариса взяла чашку в руки и сделала глоток.

— Вот и вы это заметили, — грустно улыбнулась Ларина, — мне многие говорят об этом. Я пыталась переделать себя, но у меня не выходило. Я чувствовала… Нет. Я была забитой. На самом деле. Даже на работе не могла отделаться от мысли, что вот сейчас позвонит он и я буду отчитываться. А поставить отца на место было просто невозможно. Я удивляюсь, как решилась замуж выйти. Не иначе, затмение на меня нашло.

— Мне трудно поверить во все, что вы говорите.

— Лариса Викторовна, давайте на «ты». Мне будет приятно. К тому же с первых минут нашего знакомства я почувствовала к вам какое-то расположение. И мне не хотелось бы, чтобы наш разговор был таким официальным.

Котова опустила глаза. Девушка какая-то странная. Она говорит то, что думает. Или специально косит под дурочку? Но почему-то складывается такое ощущение: действительно, что ей в голову придет, то и ляпнет. Что есть в голове, то и выкладывает.

Ведь когда убили Ведерского, то только дурак мог рассказать нелицеприятные факты, которыми она делилась. И не только с ней, но и с полковником милиции. Неужели не понимала, что это может пойти ей во вред? Или так рассчитывает отлично?

Лариса терялась в догадках. Но тем не менее она не могла отметить, что было в Ольге Лариной нечто такое, что делало ее симпатичной и милой. С ней приятно было разговаривать. И она на самом деле походила на ребенка. Капризного, иногда обиженного, но все же ребенка.

— Хорошо. Я буду говорить тебе «ты», — согласилась Лариса. — Но тогда и ты, пожалуйста, пойди мне навстречу. Расскажи про вчерашний день как можно подробнее. Мне необходимо знать все. Даже малейшие детали. Кто ходил к адвокату, кому что досталось. Судя по твоему настроению, ты получаешь неплохое наследство?

— Да. Папа меня без средств не оставил. И даже несмотря на то, что нашлись наследнички кроме меня, я не в обиде, — надув губки и выразив совершенно обратное чувство на лице, сказала Ольга.

— Кто наследники? — задала Лариса прямой вопрос.

— Я, потом Кондаков и Купцова. — Тут Ларина снова поморщилась.

— Все?

— Да. Вы думаете, этого мало? Хватит, — Оля блеснула глазами.

— Что досталось Купцовой?

— Она на самом деле была любовницей отца, — жестко ответила Оля. Девушка налила себе вина, сделала неожиданно большой глоток, а потом снова посмотрела на женщину. — Мы вчера в автобусе говорили об этом, но я все надеялась, что это какая-то ошибка. И в самом деле, с какого боку эту Наталью Юрьевну позвали на зачитывание завещания? Думала, сейчас придем, и выяснится, что она тут ни при чем, и ее попросят уйти.

— Но оказалось иначе? — Котова увидела, что Оля замолчала, и решила ее подтолкнуть.

— Оказалось, что ей и Карине… Знаете кто такая?

— Да. Это дочь Купцовой.

— Верно. Так вот, им отошла приличная сумма и квартира. Представляете?

— Это говорит только о том, что твой папа был совсем не бедным человеком. — Про себя Котова все равно присвистнула: «Ай да Купцова. И ведь ничего тогда при разговоре не сказала. Ни словом не обмолвилась. Хотя могла догадываться, что их отношения с Ведерским все равно выплывут наружу».

— Знаете, мне все равно обидно. Ладно, если бы она была ему официальной женой. — Оля налила себе еще вина. — Или если бы они хотя бы не скрывались, а жили вместе. Я бы хоть привыкнуть успела. Нет! Ничего такого не было. А теперь как гром среди ясного неба.

— Как вела себя Купцова? — поинтересовалась Лариса.

— Нормально. Мне даже показалось, что она очень жалеет отца. Страдает по нему. Только непонятно, зачем всем это показывать? Мне кажется, это неприлично. Думаете, я своего отца меньше любила? Но я не рыдала в голос и на гроб не кидалась, как она вчера на кладбище.

— Олечка. Есть люди, которые не могут держать чувства в себе.

— Не знаю. Я бы постеснялась, — дернула плечом Ларина.

— У тебя просто другие представление о том, что нужно делать, а что надо держать в себе.

— Я читала в какой-то книжке, что истинное горе может быть только молчаливым. Сильные люди даже не плачут.

— Ей-богу, ты как ребенок. Это все так относительно. — Ларису стал раздражать этот юношеский максимализм, который так не к лицу этой молодой, но уже вполне взрослой женщине.

— Ладно.

— Ты мне про другое скажи. Как Наталья Юрьевна отнеслась к наследству?

— Нормально. Пустила три слезинки и носом долго хлюпала.

— Хорошо. Давай дальше. Что там с Егором Кондаковым? Ему что осталось? И вообще, как ты думаешь, почему Семен Александрович упомянул его в завещании? — быстро задала вопрос Котова.

— А что тут думать? — Оля округлила глаза. — Папа считал Егора чуть ли не своим сыном. Хотя нет. Это я уж слишком громко сказала. Не сыном. Но отец был сильно к нему привязан. Он видел в нем себя молодого и очень хотел Егору помочь. Впрочем, сумма там смехотворная. Скорее всего, только для поддержания духа. Мне кажется, папа по приколу его упомянул. Пошутить захотел.

Лариса выпила чай и поставила чашку на стол. Есть торт ей совсем не хотелось.

— Значит, у Кондакова сумма смешная? — уточнила Котова.

— Да.

— А тебе?

— Мне досталось все остальное. Его квартира, все, что в ней, дача, гараж. Там ценности кое-какие.

— Например?

— У папы есть одна ценная картина. Одна только. Но если ее продать, то можно получить хорошие деньги. Потом, марки, еще что-то по мелочи.

— Понятно, — Лариса вздохнула.

— Так что ничего особенного я вам, Лариса Викторовна, не сообщила, — сказала повеселевшая от вина Ольга.

— Ну почему? Надо будет с Купцовой поговорить. Жаль только, что папа твой не поставил тебя в известность по поводу своей гражданской жены.