Онлайн книга «Бег впереди паровоза»
– Ловите машину! – скомандовала я вечно ждущим приказов мужикам и снова набрала номер редакции. Трубку взял Кряжимский. – Сергей Иванович! – крикнула я. – Адрес Крючкова диктуйте! – Лермонтова, восемнадцать, дом семь… – отдекламировал мне Кряжимский, а потом осторожно спросил: – Что-то опять случилось, Ольга Юрьевна? – Надеюсь, что нет, – честно ответила я и, поблагодарив его, закончила разговор. – Есть результат, и сейчас мы это проверим, – негромко сказала я ожидающему от меня объяснений Кириллу. До Лермонтова мы ехали непозволительно долго. Приблизился первый всплеск часа пик, и пришлось потерять немного времени, задерживаясь перед светофорами. Дом, где жил коллекционер и в котором хранилась его замечательная коллекция, был четырехэтажным, с высокой крышей, сталинской еще постройки, то есть престижным, как принято говорить, и располагался в глубине тихого дворика, поросшего кленами. Оглядевшись по сторонам, мы быстро прошли вдоль дома и попали в подъезд, какой-то узкий, с неудобно высокими ступеньками. – И где? – нетерпеливо прошептал мне Кирилл. – На последнем этаже, – задыхаясь, ответила я, еле поспевая за ним. Хоть и не было никакой уверенности, что Крючков здесь, но, кажется, все мы словно почувствовали это. Добежав до верха, мы остановились перед дверью, забранной рейкой, и переглянулись. Кирилл сразу же припал к двери ухом, присев на корточки. Я просто прислонилась к двери и прислушалась. – Кто-то там есть, – шепотом сказал мне Кирилл, вставая. Из-за двери ясно доносился негромкий мужской голос. Но было непонятно: говорил ли это человек, там присутствующий, или слышалось работающее радио. Кирилл потер лоб и посмотрел на меня: – Сказать, что сантехник пришел… голос может узнать. – Он повернулся к Виктору: – Ты, братан, скажешь. Он твой голос точно не узнает. – Я тоже, наверное, – подумала я вслух и предложила: – Не надо сантехника, есть кое-что поинтересней. – Это что же? – прищурился на меня Кирилл, доставая из кармана куртки пистолет. Он бросил взгляд на Виктора: – Отойди-ка… – Сейчас услышишь, что я хочу сделать, – обнадежила я его, вспоминая разговор с Кряжимским. Помедлив, я позвонила один раз в дверь длинным требовательным звонком. Кирилл хотел что-то спросить, но не решился и только свирепо посмотрел на меня, отступив на один шаг вбок и встав прямо напротив дверного косяка. – Кто там? – послышался настороженный голос Крючкова из-за двери. Я вздохнула и безнадежно усталым голосом равнодушно произнесла: – Крючков Олег Семенович здесь живет? Ему заказное письмо из Англии… Кирилл уважительно кивнул и, подняв руку с пистолетом, напрягся, взявшись другой рукой за дверную ручку. Виктор тихо встал у меня за спиной. Словно нехотя загремели замки и засовы, и дверь приотворилась. Не дожидаясь, когда она откроется полностью, Кирилл рванул дверь на себя. Спасибо, что Виктор успел среагировать и дернул меня в сторону, а то бы я здорово получила дверью по плечу. Я успела только разглядеть, что за дверью стоял Крючков без пиджака в одной мятой рубашке. В ту же секунду, как дверь открылась достаточно широко, Кирилл прыгнул вперед и нанес Крючкову несколько ударов ногами и руками. Крючков, не ожидавший нападения, согнулся, потом повалился и начал сползать вниз по стене. Постаравшись проскочить мимо них без пагубных последствий для себя, я вбежала в квартиру. Квартира оказалась большой: в четыре комнаты. Все стены были завешаны картинами и цветной графикой. Я пробежала три комнаты и в четвертой на кушетке увидела Маринку. Она лежала на животе, со связанными руками, заведенными за спину. Голова ее бессильно свисала вниз. Маринкина верхняя одежда в самом безобразном состоянии, порванная и мятая, валялась на полу. На ней осталось только белье. Спина у Маринки была в кровоподтеках и рубцах. Здесь же на полу рядом с ней лежал брючный ремень. Я упала перед Маринкой на колени и приподняла ее голову. Похоже было, что Маринка потеряла сознание. Ее рот был заклеен широкой полосой синего скотча, глаза закрыты, дыхание слабое. Я постаралась аккуратно отклеить скотч, но развязать ей руки никак не получалось. Эта сволочь Крючков связал ее мокрыми веревками, и теперь их можно было только разрезать. Перетянутые кисти рук у Маринки были жуткого синюшного цвета. Я застонала, когда разглядела это. Оглянувшись назад, я громко закричала: – Виктор! Виктор! Сзади послышались быстрые шаги. Пока Виктор ориентировался, я поискала, чем же прикрыть Маринку. Подоспел Виктор. – Веревки… – чуть ли не плача прокричала я ему, показывая на этот ужас. Виктор, бросив взгляд, сразу же все понял и достал из кармана складной ножик. Несколькими быстрыми движениями он перерезал веревки, и я перевернула Маринку на спину. Тут же поняв свою ошибку, я накинула на нее ее блузку, подхваченную с пола. – Виктор, а что же с руками-то делать? – растерянно спросила я, показывая, во что они превратились. – Легкий массаж, – ответил он, но сделать мы ничего не успели. Послышались громкие шаги, сопровождаемые звуками, словно по полу волокли тяжелый мешок. В комнате появился Кирилл, таща за пояс брюк Крючкова. В последние дни физиономии Крючкова и так очень не везло, но сейчас она представляла собой какое-то подобие отбивной котлеты. Кирилл был страшен. Одной рукой он схватил Крючкова за воротник, в другой сжимал пистолет. – Где моя сумка? – спросил он у меня. – Кирилл, – тихо ответила я, – я клянусь вам, что понятия не имею, о чем вы говорите. Я просто этого не знаю. Поверьте, пожалуйста. Мне слишком дорога жизнь, чтобы ею так рисковать неизвестно из-за чего… Кирилл, посмотрев на меня долгим бешеным взглядом, наклонился над Крючковым и ударил его несколько раз рукояткой пистолета по лицу. Голова Крючкова только откидывалась, но сам он не издал ни звука. – Где сумка, сука? – прорычал Кирилл. – Убью же, убью! Крючков пошевелил разбитыми губами и с трудом прошептал: – Не знаю… – Так… – проговорил Кирилл. В этот момент Виктор сделал какое-то движение, и Кирилл, быстро вскинув руку, выстрелил из пистолета в пол перед ним. Я вздрогнула. Мне показалось, что все мельчайшие щепки паркета, вырванные пулей, впились мне в лицо. Я закрыла лицо руками и попыталась стряхнуть их. – Никто не шевелится, – жестко произнес Кирилл, – мне уже все равно. Или я получаю свои деньги – или я убиваю вас всех по очереди. Наступила тишина, нарушаемая только прерывистым, свистящим дыханием Крючкова. |