Книга Моя любимая девочка, страница 42 – Марина Серова

– Ты бы, Рита, сама валерьянки выпила.

* * *

Я приехала к Полуниным в тот момент, когда там уже разгорелся нешуточный скандал. Тетя Рита с выпученными глазами тыкала пальцем в Аркадия и Настю, попеременно то убеждая ничего не говорить Иннокентию Станиславовичу, то, наоборот, заявляя, что, мол, все Кеше расскажу, и он вас быстро по местам расставит. Артемий Владимирович, по своему обыкновению, сидел тихо, только прижимая руку к груди и морщась от боли. Видимо, ему было очень плохо, и только серьезность ситуации удерживала его от того, чтобы уйти в свою комнату.

– Ты вообще где тогда был-то? – наседала на Аркадия тетя Рита.

– Я уже говорил, что был вместе с Настей, – изо всех сил сохраняя невозмутимость, отвечал Аркадий.

– Значит, точно сговорились, – резюмировала тетка.

– Вот Татьяна Александровна расследовала это дело и, наверное, сейчас может сказать нам, чего она достигла, – апеллировала Настя ко мне – я как раз вошла в этот момент в комнату.

– Я, к сожалению, пока не могу сказать, кто убил вашу дочь, Алевтина Михайловна, – обратилась я к хозяйке дома, – но могу сказать, что эти молодые люди к этому, скорее всего, непричастны.

– А кто же? Кто? – спросила нетерпеливая тетя Рита.

Она уже, чувствовалось, совсем освоилась и ничем не напоминала ту жалкую, напуганную и полную раскаяния женщину, сидевшую еще вчера передо мной на диване в своей квартире.

– Именно для того, чтобы узнать, я и приехала сюда, а не только потому, что меня позвала Настя, – ответила я.

– И как же вы это узнаете?

Я было собралась ответить, даже приготовила первую фразу, но в этот момент в дверь позвонили.

– Это Кеша! – почти радостно воскликнула Маргарита Михайловна и помчалась открывать.

Однако она оказалась не права. Несколько секунд спустя она с недоуменным видом вернулась из прихожей обратно.

– Там этот… Как его… Забыла совсем, как звать-то, – растерянно пробормотала она.

Под аккомпанемент этих невнятных бормотаний в комнату буквально залетел и упал на пол, не удержавшись, Валера Скамейкин. А следом с видом гневного, но справедливого положительного героя зашел не знакомый никому из собравшихся в квартире молодой человек. По внешнему виду он очень напоминал Валеру – черты его лица тоже не отличались особым изяществом, плечи были широки, а прическу нельзя было назвать пышной.

– Ты чего толкаешься-то? – спросил Валера, поднимаясь с пола.

– Ты вообще лучше молчи, – безапелляционно ответил незнакомец и нахмурился. – Так, в общем, меня зовут Леонид. Я работаю по поручению Иннокентия Станиславовича. А этот паршивец на меня только что напал. И, судя по всему, он имеет прямое отношение к смерти вашей дочери.

Леонид кивнул в сторону Алевтины Михайловны. Та ойкнула и с опаской посмотрела на Скамейкина.

– Не бойтесь, он не опасен. Сейчас Иннокентий Станиславович сюда приедет, я ему уже позвонил, и он все нам расскажет, как он убивал и почему. Лежать! – вдруг закричал Леонид, которому показалось, что поднявшийся с пола и прислонившийся к стенке Валера замышляет что-то недоброе.

Он мигом подскочил к нему и снова уронил его на пол. Потом сел на отчаянно матерящегося и стонущего Скамейкина и почти торжественно заломил ему руки за спину. Потом вытащил наручники и заковал в них Валерины руки. Весьма довольный собой, он освободил Валеру от груза своего торса, пнул его для острастки ногой и отошел к противоположной стене. Несчастный Скамейкин, который только недавно крепко получил от меня, а теперь вынужден был терпеть измывательства Леонида, тихонько скулил, что-то бормоча сквозь зубы. Потом уставился на меня сначала злобным взглядом, а потом каким-то просительным, словно приглашая вступиться за него и объяснить, что он чист и невинен, как младенец. Я хотела было задать Скамейкину вопрос, какого черта он напал на секьюрити Иннокентия Станиславовича, но в это время в дверь снова позвонили, и на сей раз в квартиру зашел сам господин Белокопытов.

– Что это? Кто это? – тут же сухо спросил он у Леонида, как-то брезгливо кивнув в сторону лежащего вниз лицом Валеры.

– Убийца, похоже, Иннокентий Станиславович, – рапортовал тот.

Белокопытов подошел к Валере и ногой перевернул его лицом вверх.

– Старый знакомый, – процедил он с плохо скрываемой ненавистью.

– Вы знаете его? – неподдельно удивился Леонид.

– Да, это Валерий Скамейкин, от которого, слава богу, пять лет назад моя Наташа убереглась. Да, видать, не суждено было ей пожить спокойно в этом мире…

– Я не убивал, – сдавленно проговорил Скамейкин. – Это вот она может подтвердить.

И он неопределенно кивнул в мою сторону.

– Она? – насмешливо спросил Иннокентий Станиславович. – Очень интересно.

– Самое интересное, что он действительно не убивал, – твердо произнесла я. – Потому что у него не было мотивов.

– Мотивов? – переспросил Белокопытов, потом сглотнул слюну и уже хрипло выдавил: – А для уголовника достаточно того, что он когда-то хотел жениться на Наташе, вернее, на моих деньгах… А у него это не получилось, он еще в тюрьму загремел вдобавок. А сейчас вышел и мстит. Вот вам и мотивы.

Тут в разговор вступил Аркадий.

– Как это жениться? – хмуро спросил он. – Я его не знаю.

– А тебя, лох, и не спрашивают, – злобно просипел с пола Скамейкин. – Молчи лучше!

– Бандит настоящий! – выпучив глаза, проговорила тетя Рита и выскользнула на кухню выпить валерьянки.

– Где ты его взял? – по-деловому спросил Белокопытов у Леонида.

– Напал на меня только что. Я подъезд отрабатывал, наружкой, значит, – также по-деловому начал докладывать Леонид. – А этот мне нож к горлу приставил и говорит, мол, где бабки, гони бабки!

– Какие бабки? – нахмурился Белокопытов. – Ничего не понимаю.

– Которые у вашей дочери вроде были. Я сам точно не понял, чего он там мне гнал. Я его, естественно, успокоил, потому что ножом меня на испуг не возьмешь, – с гордостью за себя заметил Леонид. – Потом приволок сюда, он тут перья распушить пытался. А тут и вы пришли.

– Дай-ка нож посмотреть, – попросил Иннокентий Станиславович.

Леонид вытащил из кармана финку.

– Ножик серьезный. Будешь признаваться или ребятам отдать, сволочь? – вскипел Белокопытов, видимо заново переживая убийство дочери.

– Да не убивал я ее! – вдруг заорал Скамейкин. – Она мне бабки была должна, чего я, дурак, что ли, убивать ее?

– Деньги? Наташа должна была тебе деньги? – Белокопытов аж присел от удивления и заглянул Скамейкину в лицо.

– Да. За то, что я буду молчать, от кого она Кирюшку родила.

В комнате наступила тяжелая тишина, которую нарушил несколько секунд спустя кашель больного Артемия Владимировича.