Онлайн книга «Акварель для Матадора»
|
Всё правильно, под троллейбус Б. «Бэ. Бергер», — сказал бы Барановский. И версия про собачку — правда, про болонку — в ФСБ гуляет. И откуда эксперты знают, что студент стал превращаться в собачку? Странная телега: якобы под Акварелью человек склонен превращаться в самые разные предметы. Говорят, так действует мухомор, который входит в состав Акварели. Но почему решили, что студент превращался в собачку? А, может быть, в песчинку, которую ветер гнал через площадь Восстания? А, может, в грязь на колесе троллейбуса Б? Не очень-то Матадор верил в эти превращения. — А про «Чипполино» слышали? — Опять кого-то в сортире трахнули? — Нет, там парнишку током убило. Подогрелся Акварелью, полез в колонку, всё там расхерачил, его и замкнуло… — Любопытная хрень. Надо попробовать. — Надо на хате, спокойно, с ассистентом. Чтобы не дал в окно без парашута… — Смотри, это героиновая параша, можно подсесть… — Ну, с одного-то разу не подсяду… Я слышал, её здесь можно взять. — Я знаю, где… Это надо спуститься… Случай в клубе «Чипполино» тоже был. Только учащийся ПТУ Кононов не погиб, разодрав провода в колонке, а получил сильный болевой шок. Он рассказал в больнице, что принял Акварель и скоро почувствовал, что превращается в музыку. И когда ближе к утру музыка затихла, спряталась в колонке, Кононов бросился за ней. Мотылёк, летящий в огонь, куда разумнее учащегося Кононова. И что самое странное — едва Кононов стал рассказывать, где он купил Акварель, так сразу потерял сознание и не приходит в себя уже третий день. Будто какие-то мистические силы не дают группе Матадора выйти на след… Вот и теперь — стоило парню в чил-ауте заговорить, где он видел Акварель, как толпа взорвалась страшным рёвом. — Ху-у-у-у-у-у-у-й-й-й-е-е-е-е-еЙ! — Bay! — Ху-у-у-у-у-у-у-й-й-й-е-е-е-е-еЙ! Место у пульта занял DJ Хуй, самая горячая — с пылу, с жару — звезда московского рейва. Наголо бритый плотный парень с лицом, спрятанным под толстым слоем пудры, вошёл в освещённую будку. Медленно надел чёрные наушники. Люди, клубившиеся в чил-ауте, ссыпались с трибун вниз. Матадор поспешил за ними. DJ Хуй искупал лицо в луче прожектора, и в толще белой маски вспыхнули миллионы золотых, изумрудных, бриллиантовых искорок-блёсток. Бум-бум-бум. Тонкие длинные пальцы ди-джея летали над чёрными озёрами пластинок, как два белых лебедя. Притормаживая и ускоряя диски, приглушая и распахивая звуки, DJ Хуй высоко запрокидывал голову, словно артистический пьяница, картинно забрасывающий в себя рюмку трудной воды. Бум-бум-бум. Сто — сто двадцать — сто сорок — сто шестьдесят. — Bay! Bay! Bay! Тени фриков — увеличенные, разукрашенные, изломанные — кружились хрустальным калейдоскопом. — Я нашёл, — горячо шепнул Матадору в ухо всплывший из темноты Славка Караулов. — Смотри туда, где настольный хоккей… — горячо шепнул Матадору в ухо Славка Караулов. — Человек в чёрной майке. С коротким рукавом… Матадор швырнул взгляд сквозь слоёный дым, сквозь многорукий и многоногий красочный танец. Люди и фрики для этого танца — что пузырьки для шампанского, что льдинки для коктейля. Как человеку насрать, что он состоит из молекул, так танцу насрать, что он состоит из людей. — Bay! Bay! Славка купил Акварель. У человека в чёрной майке с коротким рукавом. Славка должен срочно уносить пузырёк из клуба. Матадор должен пасти парня в чёрной майке. Может, с него удастся начать разматывать цепочку. DJ Хуй уверенно вёл сет к кульминации. Сквозь тесный частокол нот он, казалось, вдыхал в зал чистую энергию. В ювелирную мелодию вплелась горячей нитью — словно след от нагайки вспарывает белое изнеженное тело — автоматная очередь. «В потолок стреляют», — успел подумать Матадор, не успев удивиться тому, что стреляют. Страшный, яркий, операционный свет сорвал холст с волшебными картинами рейва и ночи. — Все на пол! Лежать! Руки за спину! Марафет — сдать! Спецназовец в сиреневом камуфляже Силового Министерства — ноги на ширине плеч, чёрная полумаска — опустил огромный матюгальник. Вот тебе, матушка, и ишачья пасха… Расслабленная клубная публика, не привыкшая к грубому обращению, растерянно переглядывалась. На пол никто не ложился. DJ Хуй остановил вертушки. Последние звуки, зажатые на взлёте, жалобно пискнули в его пальцах. Что за блажь — в дорогом месте, почти в центре Москвы, в пяти километрах от Кремля, уложить на пол несколько сот человек? — Ле-е-е-жать, ско-оты! — командир силовиков, мужик под два метра ростом, понял, что вшивые клубные трясуны сомневаются в его приказе, побагровел и заверещал. Командир силовиков схватил за волосы крохотную рыжую девушку и в наступившей гробовой тишине швырнул её лицом на танцпол. — Блядь! Наркота! Всем на пол! — орал командир. Сиреневые люди в полумасках уже орудовали в толпе прикладами автоматов. Матадор быстро оглядел зал, сделал несколько шагов в сторону и лёг так, чтобы видеть Славку. Человека в чёрной майке он не увидел. По танцполу уже струились робкие ручейки крови. Матадор не мог даже нажать сигнальную единицу на сотовом телефоне. В «Арматуре» сотовая связь не работала: здесь ставили радиозавесу. Высоко под потолком несколько раз беспорядочно пырскнули молнии. В планы Матадора и Караулова вовсе не входила встреча с силовиками. Во-первых, между ФСБ и ведомством генерала Анисимова существовала стойкая взаимная неприязнь. Руководство билось в верхах за круг прав и обязанностей министерств и за бюджетные деньги, а нижние чины при всяком удобном случае норовили пересчитать своим коллегам зубы и рёбра. Во-вторых, и в главных, если силовики отберут сейчас у Караулова Акварель, то ни за что не отдадут. Хорошо, если выпьют и забудут. А скорее — попытаются навесить на Славку дело. — Силовое Министерство убеждает Президента признать дело об Акварели делом особой государственной важности, — говорил на последней летучке генерал Барановский. — А такие дела передаются Силовому Министерству. Не исключено, что кто-то из высших силовых начальников лично контролирует рынок Акварели. Конечно, они сами хотят расследовать собственные преступления… |