Книга Тень "Полярной звезды", страница 36 – Филип Пулман

Днем похолодало, посерело, и начался моросящий дождь. Обдумывая предстоящий визит к миссис Нелли Бад, он свернул на спокойную улицу, где она жила.

Однако улица оказалась совсем не спокойной. Толпа зрителей собралась перед ее дверью, а у ворот ожидала карета «скорой помощи». Полицейский сержант и два констебля старались расчистить дорогу от двери до кареты; затем из дома вышли двое мужчин с носилками, и толпа расступилась, чтобы пропустить их.

Фредерик шагнул вперед. Это заметил стоявший в дверях инспектор, решительный и, по-видимому, знающий дело; когда носилки были задвинуты в карету, инспектор спустился на дорожку и пошел ему навстречу. Толпа заинтересованно повернулась в их сторону.

— Чем могу быть вам полезен, сэр? — осведомился инспектор, подойдя к воротам. — Вы ожидали кого-то здесь увидеть?

— Я пришел навестить одну леди, которая здесь проживает, — сказал Фредерик. — Миссис Бад.

Инспектор глянул поверх голов на карету «скорой помощи», кивнул помощникам, чтобы закрыли дверцы и отправлялись, потом опять повернулся к Фредерику.

— Не подниметесь ли в дом на минутку? — спросил он.

Фредерик последовал за ним в узкую прихожую; констебль закрыл за ними дверь. Из гостиной вышел человек, по виду врач; Фредерик услышал, что в гостиной плачет девушка.

— Она может отвечать на вопросы? — спросил инспектор.

— Да, если вы поторопитесь, — сказал доктор. — Я дал ей успокоительную микстуру, через несколько минут она уснет. Лучше бы уложить ее в постель.

Инспектор кивнул. Отворив дверь, он поманил за собой Фредерика. На софе миссис Бад сидела служанка лет шестнадцати с покрасневшими от слез глазами и горько рыдала.

— Ну, ладно, Сара, — сказал инспектор. — Сейчас же прекрати плакать и посмотри на меня. Твою хозяйку повезли в больницу, за ней там приглядят. Слушай меня внимательно: ты видела этого человека раньше?

Девушка, все еще всхлипывая и дрожа всем те лом, коротко взглянула на Фредерика и покачала головой.

— Нет, сэр, — прошептала она.

— Это не один из тех двоих, что были здесь сегодня?

— Нет, сэр.

— Ты уверена, Сара? Ты сейчас в полной безопасности. Посмотри внимательнее.

— Я никогда раньше его не видела! Честное слово!

Она опять расплакалась. Инспектор открыл дверь и позвал констебля:

— Сюда, Дэвис… отведи девушку наверх. Дай ей стакан воды или чего там еще.

Констебль вывел служанку из комнаты; инспектор опять закрыл дверь и вынул блокнот и карандаш.

— Позвольте ваше имя, сэр?

— Фредерик Гарланд, Бёртон-стрит, 45. Фотограф. А теперь не будете ли вы любезны сообщить мне, с какой стати я вынужден был участвовать в этом экспромте и, насколько мне известно, незаконной процедуре? Что, черт возьми, здесь происходит? И что случилось с Нелли Бад?

— Сегодня рано утром на нее напало двое муж чин. Их впустила служанка. Она сказала, у них на лицах были… гм… отметины. Синяки под глазом, расплющенные носы, ну, в таком роде. Да и у вас, сэр, славный кровоподтек на щеке.

— Ах, это. Понимаю. Да, один болван рванул дверь вагона, прямо в лицо мне угодил. Куда они ее повезли? Насколько серьезно она пострадала?

— Ее повезли в госпиталь Гая. Беднягу крепко избили. По правде сказать, она была без сознания, но думаю, выживет. Оно бы и лучше, если те двое не хотят, чтобы их вздернули.

— Вы надеетесь поймать их?

— Конечно, я их поймаю, — сказал инспектор. — Это так же верно, как то, что меня зовут Конвей. Таких фокусов я не потерплю. А теперь будьте любезны рассказать мне, что вас связывает с миссис Бад, сэр. Почему вы пришли повидать ее?

Фредерик сказал ему, что делает серию портретов известных медиумов для Общества спиритов и пришел к Нелли Бад в надежде, что она не станет возражать, если он сделает ее фотопортрет. Инспектор кивнул.

— Да, сэр, — сказал он. — Это именно нападение, а не ограбление; они скрылись, ничего не прихватив с собой, насколько известно служанке. Вы не могли бы подсказать, ради чего они совершили это?

— Понятия не имею, — сказал Фредерик.

И это чистая правда, думал Фредерик несколько минут спустя, когда ехал в омнибусе на Саутварк в больницу Гая. Он сожалел, что вчера ночью не угостил Секвилла своей тростью покрепче по его поганой башке, и чувствовал, как сжимаются его кулаки: у него не было ни малейших сомнений, кто были эти двое. А вот почему… Беллману это известно. И тому коротышке в очках, Уиндлсхэму.

Ну и прекрасно. Они заплатят за все.

Весь день женщина с закрытым вуалью лицом в замешательстве ходила взад-вперед у административного здания в Сити, не решаясь войти. Под мышкой она держала маленькую жестяную шкатулку, покрытую лаком, время от времени подходила к двери, озиралась вокруг, подымала руку, потом опять опускала ее и удалялась, подавленная. Это была Изабел Мередит, а попасть она хотела в офис Салли.

Ее природная робость (а она была бы робкой, даже не родись она с этим пятном), а также отчаянное положение в течение последних сорока восьми часов лишили ее последних остатков решимости; она никак не могла заставить себя войти в дом, подняться по лестнице и постучать. Однако отчаяние, в конце концов, пересилило робость, и она постучала. Ей ответила полная тишина, так как Салли не было.

Изабел спускалась, совершенно сокрушенная, разбитая. Она не привычна была к удаче; так что когда она ткнулась — опущенной головой — в стройную фигуру в теплом твидовом пальто, то лишь пробормотала чуть слышно: «Простите» — и отступила в сторону; каково же было ее изумление, когда она услышала свое имя!

— Мисс Мередит? — спросила Салли.

— О! Да… да. Но откуда… я просто…

— Вы собирались сейчас повидаться с мисс Салли Локхарт?

— Да… Но ее не было…

— Мисс Локхарт — это я. Мне пришлось уехать по делам, получить кое-какие сведения, но я вас ожидала. Может быть, зайдем в мой офис?

Изабел Мередит была на грани обморока. Салли увидела, что она покачнулась, и поспешила взять ее под руку.

— О, мне так жаль. Но я не могу…

Салли чувствовала, в каком она отчаянии. Сидеть в холодном офисе сейчас явно не время. На другой стороне улицы выстроились свободные кебы; минуту спустя они катили по людным улицам к Салли домой.

Они сидели перед разгоревшимся камином в удобных креслах, под рукой были металлический чайник и чайник для заварки, лепешки и масло, а угольно-черная, ростом с тигра, собака лежала с величественной отрешенностью на ярком коврике у их ног.

Вуаль была снята. Изабел повернулась лицом к Салли и даже не пыталась скрыть слезы. Потом голод преодолел стеснительность, и она стала есть, а Салли подогревала лепешки. Обе молчали.