Онлайн книга «В сладком плену»
— Разумеется, ваши английские сторонники именно так и скажут, — заявила девушка, позабыв всякую осторожность. — Но если обман все-таки откроется? — Тогда вы узнаете еще одну «правду» обо мне, — с недоброй улыбкой ответил Келлз. — Вы с удивлением услышите, что вообще-то я испанец, приговоренный к смерти за ересь, но в последний момент помилованный и сосланный на галеры. И я сумею это доказать, если захочу. — Вы действительно были на галерах? Она знала, что иногда это случается, но ни разу еще не встречала человека, пережившего такое испытание. — — Четыре месяца, семь дней и шесть часов. Я считал каждый час. Мне достались удары, какие лорду Томасу не могли привидеться даже в кошмарном сне. Поэтому не торопитесь распространять обо мне слухи, Кристабель. Иначе вас примут за очередную ревнивицу, которую я бросил. До вас уже были такие. Сочувствие, зародившееся в ее душе к бывшему узнику испанской галеры, мгновенно исчезло. — В таком случае я приложу все усилия, чтобы каждый на этом острове узнал, что между нами ничего не было, — холодно сказала она. — Никогда и ничего! — Да, любыми средствами храните себя для лорда Томаса. — Оттолкнув стул, Келлз вышел. Но выдавались и хорошие дни. Например, когда он взял ее с собой на верховую прогулку и они устроили пикник у горного ручья. Лежа на склоне высокого холма, они глядели на панораму Тортуги: на город, на порт, на корабли, стоявшие в бухте. Келлз отпил вина из фляги и откинулся на локти, запрокинув голову к лазурному небу, а она клала ему в рот виноград. — Хорошо бы нам встретиться в другое время и в другом месте, — вздохнул он. — Хорошо бы. Когда мы были молодыми. — А семнадцать лет уже старость? — засмеялся Келлз. — Мне кажется, прошли годы с тех пор, как я здесь, — призналась Каролина. — Тут кругом — и в городе, и в людях — какая-то… суетность, что ли… — Она запнулась, не сумев объяснить, почему в буканьерском городке чувствуешь себя старше. — Понимаю, я тоже это чувствую. «Здесь я растратил свою юность, — думал Келлз. — Именно здесь, а не на испанских галерах. Там я был молодым, и, когда меня приковали к веслам, ярость моя вздымалась до самых марселей». — Сколько вам лет, Келлз? — спросила Каролина, отшвырнув пустую веточку. — Двадцать семь. — А выглядите старше. — У буканьеров трудная жизнь, — улыбнулся он, переворачиваясь на живот. — Ваша-то жизнь не так трудна! — фыркнула девушка. — Множество слуг, лучший дом на Тортуге, женщины так и льнут к вам. «Значит, все-таки заметила», — подумал Келлз. — Мне нет до них никакого дела. — Ни до одной? Никогда? — спросила Каролина. Буканьер посмотрел на нее страстным взглядом. Она казалась такой юной, хрупкой в своем белом корсаже и желтой льняной юбке. Келлз решил подарить ей к этому наряду золотую цепочку, которая будет красиво блестеть на солнце. — Ни до одной женщины? — настаивала она. — Была одна. Испанка. Больше Келлз ничего не сказал, а Каролина не стала расспрашивать. Вдруг она вспомнила: «Четки в шкафу! Наверное, они принадлежали той девушке». — Испанка, — пробормотала она. — Раз вы воюете с Испанией, то не сможете к ней вернуться. — Да. Все это случилось давно, но рана от той несчастной любви еще саднила, ему не хотелось бередить ее. — Мы оба что-то потеряли в жизни, — печально сказала девушка, отчего сердце у Келлза сжалось. Некоторое время они молчали, уже не пленница и тюремщик, как прежде, а просто мужчина и женщина, пойманные в сети судьбы. Когда они уже ехали домой, Каролина несколько раз улыбнулась и, кажется, простила ему свое пленение. — Келлз, почему вы решили стать буканьером? — Из-за женщины, — честно признался он. Каролина резко повернулась в седле: — Из-за той испанки? — Я любил ее. — Голос звучал жестко, глаза походили на окна в преисподнюю. — Из-за того что я любил ее, они ее убили. С тех пор испанские доны расплачиваются за это своей кровью и своими богатствами. Выражение его лица было столь устрашающим, что Каролина не решилась приставать с новыми вопросами. «Месть без границ, — содрогнулась девушка и тут же подумала почти с ревностью: — Наверное, он сильно любил испанку. Но она умерла, и ему никогда не вернуть ее. К тому же годы изменили его. Как и меня». Действительно, теперь Каролина чувствовала себя уже не Каролиной Лайтфут, беззаботной красавицей из Виргинии. В нее вошла Кристабель, Серебряная Русалка карибских буканьеров. Тортуга изменила их обоих. Шли дни. Участились тропические дожди, которые барабанили по нервам не слабее, чем по крыше, и по мере того как близился отъезд Келлза, росло раздражение Каролины. Однажды, бесшумно проходя по коридору, она услышала голос Хоукса, мрачно разговаривавшего с кем-то у входной двери. — Да, плавание снова отложено на другой день, — ворчал он. — Как так? — Голос его собеседника Каролина не узнала. — Причина одна: капитан Келлз не может оставить Русалку. И не хочет брать ее с собой, боится, как бы мушкетная пуля не испортила ее красивые волосы. При слове «русалка» Каролина сразу остановилась. — Ты не можешь отрицать, что она красавица, Хоукс. Каролина не стала дожидаться ответа и потихоньку удалилась. Неужели правда? Неужели она действительно имеет над этим человеком какую-то власть? На ум сразу пришли воспоминания об Эссексе, о Ребе, о заснеженном лабиринте, о той лжи и хитростях, встававших между ними на Тортуге. Нет, Келлз продолжает удерживать Серебряную Русалку лишь потому, что она в глазах буканьеров — символ его превосходства, а еще потому, что каждый вечер ему нравится дополнять ею интерьер своей «английской» столовой. Так легче представлять себя в Эссексе, английским джентльменом. — Почему вы остаетесь тут, Келлз? — приступила к нему с расспросами Каролина. — Вы же англичанин. Почему бы вам не вернуться и не жениться на ком-нибудь вроде Ребы? — Я бы так и поступил, если бы не встретил Серебряную Русалку. — Нет, просто вы буканьер, это у вас в крови! Вы никогда не расстанетесь с морем. Она знала, что не права, но ей хотелось вывести его из себя. Она снова надела красное платье, чтобы взбесить Келлза. — Почему вы не отпустите меня? — закричала Каролина. — У нас же нет общего будущего! |