Книга Осиное гнездо, страница 26 – Марина Серова

Моя исковерканная телефонная трубка осталась лежать в квартире наркомана, но хорошо, что где-то у меня была вторая, купленная когда-то на такой случай. Вот этот случай и приспел.

С подключением второй трубки на один номер я имела в прошлом некоторые проблемы, но сейчас выходило, что все было проделано не зря.

Поиски телефона в собственной квартире стали не очень проблемной задачкой для опытного детектива, каковым я являюсь уже несколько лет.

Попутно я отыскала еще кое-что, как мне казалось, навсегда потерянное, но это к делу не относится.

Трубка нашлась в платяном шкафу.

Я ее развернула, но проверить не успела — она не стала дожидаться моих манипуляций и сама зачирикала.

Хорошо, когда тебя понимают с первого же намека.

Я вернулась в кухню и села на свое место.

Нина не сводила с меня испуганных глаз и, навострив уши, старалась расслышать голос того, кто мне звонил.

Я погрозила ей пальцем и слегка откинулась назад.

— Да! — сказала я.

— Привет, Тань, это Степанов, — услышала я знакомый голос.

— Здравствуй, здравствуй, Володенька, — сладко произнесла я, но вовсе не для него, а для Нины, чтобы она перестала напрягаться.

Метод сработал, причем в обоих направлениях. Нина усмехнулась и опустила голову, а Володька почему-то начал ругаться.

— Я с хреновыми новостями, — тут же обрадовал он меня.

— И что скажешь? — лениво поинтересовалась я, примерно догадываясь, что он хочет мне сообщить.

— Как бы тебе не пришлось скоро обращаться ко мне со словами «гражданин начальник», мне кажется, ты уже дошутилась, подруга, — постращал меня друг Володька, — кстати, по этому делу я тебе и названиваю уже минут пятнадцать, не меньше.

— Ты мне хочешь предложить работу? — лениво поинтересовалась я. — А за тобой остался должок за ресторан. Помнишь?

— Забудь пока, — отрезал Володька, — и не я хочу тебе предложить, а кое-кто другой, и не работу, а койку в камере. Короче, мне некогда, слушай сюда…

Володька начал говорить резко, делая короткие паузы между фразами, наверное, чтобы его слова плотнее улеглись у меня в голове.

— Ты наследила рядом с трупом некоего Прокопенко Владимира Николаевича. Он убит из «макарова». Насколько мне известно, у тебя тоже именно такая модель. Не из твоего ли? Рядом с ним твой сломанный телефон. Много отпечатков твоих пальцев…

Володька перевел дух и продолжил:

— В доме на Соляной под номером шесть, — голос Володьки стал особенно злым, — обнаружен труп гражданина Бутмана Льва Аркадьевича. Он убит выстрелом в голову. Первый выстрел, сделанный в упор, снес ему только ухо, второй — половину черепа. Там же куча отпечатков твоих и Нины Балдеску. Короче, я думаю, ты вляпалась по уши, девочка. Ты меня слышишь?

— Да, — коротко ответила я.

— Теперь скажи, — Володька понизил голос и быстро выпалил: — Твой пистолет сработал и у Прокопенко, и у Бутмана?

— Ты что?! — потряслась я, продолжая отслеживать реакцию Нины.

Она, как мне показалось, уже успокоилась и была занята только кофе.

— Ты что! — гневно повторила я и уточнила: — Только первый раз!

— Кто у тебя дома? — резко спросил Володька. — Ты же не одна!

— Никого, — честно ответила я, — ты приедешь?

Володька помялся и, вздохнув, ответил:

— Эксперты только к завтрашнему дню дадут точное заключение по оружию. До утра у тебя еще есть время, чтобы как-то оправдаться. Это все очень серьезно, Таня. Где Нина Балдеску?

Я опустила глаза в пол и внимательно посмотрела на него. Нину там я не разглядела, поэтому врать не пришлось.

— Не знаю, — твердо сказала я.

Володька помолчал, снова вздохнул и промямлил:

— Я занят этим делом, между прочим. Позже я тебя найду. Пока.

Володька отключился, я посмотрела на трубку и положила ее на стол перед собой.

— Вы знаете, Нина, — проникновенно сказала я, — мне иногда кажется, что мужчины созданы только для того, чтобы портить нам, несчастным, аппетит. Вам так не кажется?

Эта малолетка не оценила моего доверия — я же предложила ей полноценный взрослый женский разговор — и пожала плечами:

— Не знаю. А это ваш мужчина звонил, да? И что он от вас хотел? Если не секрет, конечно.

— Что они обычно хотят, — я закурила и внимательно посмотрела на Нину, — он хочет, чтобы я переехала к нему, и сказал, что будет ждать меня до утра. Вот так. А утром он меня может забрать, даже не спросив моего мнения. Тиран, одним словом.

При этих словах у Нины блеснуло что-то в глазках, и она, уже перейдя на доверительную интонацию, тихонько спросила:

— А что вы, Таня?

— А я занята работой, — отрезала я, — вот сейчас разрулю все ваши дела и займусь своей личной жизнью. Если время останется. Предлагаю поехать к Чернову. Мы с ним встретимся, поговорим. Возможно, вместе поедем к вашему папе в Москву. Если ему нужно будет доказать, что Вова Прокопенко собирался вас убить, то я единственный свидетель этого происшествия и могу рассказать ему все, как было.

Нина отнеслась к моему предложению со сдержанным энтузиазмом.

Я позвонила Чернову, выяснила, что он находится в гостинице «Олимпийская», и договорилась с ним о встрече через двадцать минут.

Моя «девятка» не позволила мне опоздать, и как раз за пять минут до намеченного срока мы с Ниной выходили из моей машины. Здесь же на автостоянке рядом с гостиницей я увидела одного своего знакомого. Точнее, знакомую.

Белая «десятка» с кляксой на крыле стояла чуть в стороне, немного отвернувшись от меня, словно мы были не знакомы. Проходя мимо нее, я посмотрела на номер: точно она.

Хмыкнув, я оглянулась на Нину, попросила ее не отставать и направилась к входу в гостиницу «Олимпийская».

Администраторша гостиницы сначала неприветливо зыркнула на нас, потом, видя, что мы не похожи на проституток, сразу потеряла к нам интерес и, даже не дослушав до конца мой вопрос, объяснила, что двести одиннадцатый номер, который занимает Чернов, находится на втором этаже. Словно это и так не было понятно.

На второй этаж мы поднялись по лестнице и подошли к нужной нам двери.

За дверью слышались странные постукивания и бормотания, словно Чернов, коротая время в ожидании гостей, занялся перестановкой мебели и сам с собою обсуждал эту проблему.

Нина Балдеску, прислушавшись к звукам, доносившимся из-за двери, улыбнулась и задумчиво проговорила:

— Михаил Михайлович любит мебель переставлять. Это его хобби…

Я ничего ей не ответила.