Онлайн книга «Орфей спускается в ад»
|
Музыка постепенно стихает. Кэрол (не отводя от него взгляда, пораженная его проницательностью). Как странно!.. Вы и вправду видите меня насквозь! Да, отдаваться мужчине — такая мука! Но я вынесла бы все: и боль, и муки, и опасность, — только бы на миг, хоть на единый миг уйти от одиночества... Да и опасность — видите, какая я, беременности мне не выдержать. Вэл. Так улетай же, пташка, улетай, пока тебя не смяли. (Снова занят только гитарой.) Кэрол. Почему я вам так постыла? Вэл (обернувшись к ней). Никто мне не постыл, пока не сует носа в мои дела. Кэрол. А что я вам сделала дурного? Разве сказала кому хоть слово, когда увидела на вас часы моего кузена? Вэл (снимая часы). Хотите верьте, хотите нет, но я сказал вам правду и повторю еще раз. Мне стукнуло тридцать, и я расплевался и с теми заведениями, где мы встречались, и с их завсегдатаями. «Укромное местечко», погребок «Под звездами», «Музыкальный бар» и прочие ночные кабаки... Вот (протягивает ей часы.) — возьмите этот хронометр со всеми его стрелками, со всеми его сутками, неделями и месяцами, со всеми его идиотскими лунными фазами. Возьмите! Я не был вором, и, украв эти часы, понял: пора выбираться из трясины, пока не засосала. Возьмите и передайте вашему кузену Берти... (Пытается силой вложить часы ей в руку. Она не разжимает стиснутый кулак, вскрикнула от боли, но по-прежнему с яростным отчаянием смотрит ему прямо в глаза. Вдохнув со свистом воздух, в бешенстве хватил часами об пол.) С приветом! — вам и всей этой своре, с которой вы там крутите! Кэрол (сбрасывает пальто). Ни с кем я не кручу! А хотела бы. С вами... Гитара смолкает. Вам здесь погибель, Змеиная Кожа. Вы сняли куртку, которая кричала: «Я свободен и одинок!», теперь на вас красивая синяя арестантская форма!.. Вчера среди ночи я вдруг проснулась от мысли о вас... снова о вас. Я гнала всю ночь, чтобы предупредить вас об опасности... (Прикрывает рот дрожащей рукой.) Я ехала к вам как вестник — с предостережением!.. Надеялась, что вы не останетесь глухи, дадите увезти вас отсюда, пока не поздно... Лейди (распахивает дверь и с криком врывается в лавку). Уходите! Брат ваш идет! Сюда я его не пущу! Кэрол подбирает пальто и, плача, идет в кондитерскую. Вэл идет к входной двери. Заприте дверь! Не впускайте его! Кэрол в кондитерской, уронив голову на столик, плачет. Лейди взбегает по лестнице, но едва она поднимается до площадки, как в лавку входит Дэвид Катрир. Это высокий мужчина в охотничьем костюме. Он и ныне почти так же красив, как и в юности, но появилось в нем и что-то ущербное: сила узника, облеченного властью над другими узниками. В лице и глазах его есть что-то, напоминающее ту же отчаянную, вымученную ожесточенность, с которой Лейди идет одна против всех. Дэвид. Кэрол? Вэл. Она там. (Кивком показывает на полуосвещенную кондитерскую.) Дэвид (двинулся к кондитерской). Кэрол! Она встает со стула, медленно выходит из-под арки. Дэвид. Ты нарушила соглашение. Кэрол слегка кивает головой, глядя на Вэла. (Жестко.) Ладно. Я отвезу тебя. Где твое пальто? Кэрол пробормотала что-то невнятное, не отводя взгляда от Вэла. Где ее пальто? Пальто моей сестры? Вэл берет пальто, которое Кэрол уронила на пол, и отдает Дэвиду. Тот грубо набрасывает пальто ей на плечи и подталкивает Кэрол к выходу. Вэл отходит в глубину. Лейди (внезапно, резко). Подождите, пожалуйста! Подняв глаза, Дэвид застывает на месте. Лейди сбегает вниз. Дэвид (тихо, хрипло). Как... поживаете, Лейди? Лейди (повернувшись к Вэлу). Вэл, уйдите! Дэвид. Подожди в моей машине, Кэрол. (Открывает дверь, пропуская сестру.) Кэрол бросает на Вэла последний безутешный взгляд. Вэл быстро проходит через кондитерскую. Хлопнула дверь. Слегка кивнув, словно бы с грустью ответив самой себе на мучивший ее вопрос, Кэрол выходит. Пауза. Лейди. Я ведь вам запретила появляться здесь. Дэвид. Я пришел за сестрой. (Поворачивается к выходу.) Лейди. Нет, постойте! Дэвид. Боюсь оставлять ее одну на шоссе. Лейди. Я должна вам сказать кое-что, чего никогда не говорила раньше. (Подходит к нему.) Дэвид снова оборачивается к ней, затем отходит чуть дальше, вглубь. В то лето, когда вы меня бросили, я... носила под сердцем вашего ребенка. Молчание. Дэвид. Я... не знал. Лейди. Да, я вас не уведомила письмом — горда была, еще имела тогда гордость. Но у меня под сердцем был ваш ребенок — в то лето, когда вы меня бросили, в то лето, когда сожгли в винограднике отца и вы умыли руки, решив больше не знаться с дочерью Итальяшки-бутлегера, и... (ей не хватило дыхания, голос прервался, они делает яростный жест, через силу продолжая) ...взяли в жены девицу из благородных, на деньги которой отстроили свое фамильное поместье и которая наплодила вам... (переведя дух) ...таких родовитых наследничков... Дэвид. Я... не знал. Лейди. Так знайте! В то лето, когда вы меня бросили, у меня был под сердцем ваш ребенок, и когда мне... когда я его лишилась, нож, который вырезал его из моего тела, вырезал вместе с ним и мое сердце! Дэвид. Я... не знал. Лейди. Я хотела тогда умереть. Но смерть не приходит, когда зовешь ее, а всегда не вовремя и без приглашения. Я не хотела жить, смерть была бы наилучшим исходом, но покончить с собой не могла, и решилась на сделку немногим похуже смерти. Вы продали себя! Я — себя! Вас купили! Меня купили! Продажной дешевкой — вот кем вы сделали нас обоих. Дэвид. Я... не знал. Мандолина — чуть слышно: мелодия итальянской песенки. Лейди. Все это было и быльем поросло. Недавно случилось мне проехать ночью мимо тех мест: вдоль берега, где был виноградник. Помните? Помните виноградник моего отца? Дэвид не отводит от нее глаз. Она отворачивается. Не помните? Даже этого не помните? Дэвид. Только это... только это я и вспоминаю, Лейди... |