Онлайн книга «Немецкий детектив»
|
— Паннике? — Он ухмыльнулся.— Откровенная антипатия с первого взгляда. Между прочим, взаимная. Он с виду очень дружелюбен, но постоянно на меня косится. Ужасно неприятный тип! — Ты справишься! — И деньги пришли,— сказал Фойерхан, опустив глаза. — Перестань! — Она закрыла ему рот.— Со своими деньгами я могу делать, что хочу. И если ты отказался принять то, что я тебе обещала… — Прошу тебя! Ведь не могу же я… Не могу я брать от тебя деньги — теперь, при таких обстоятельствах… — О… я так счастлива…— Глаза ее сияли.— Вот я их и перевела на фирму, которой ты руководишь! — Во всяком случае, корабль остался на плаву.— Тема ему явно была неприятна.— Всего несколько дней, когда фирма смогла работать с крадеными деньгами, совершили чудо. Достаточно преодолеть критическую точку, и все пойдет само по себе.— Он покосился на часы.— Послушай, мне пора. Пойдешь со мной? — Куда? — Я ведь тебе сказал. Сегодня день рождения у Айлер-са — тридцатилетие, собирается большая компания. Я просто обязан там быть. Я собираюсь его сделать бухгалтером, когда уйдет Паннике. — Айлерс? Из торгового отдела? — Ну да. — Конечно пойди, это улучшит атмосферу в фирме. Но у меня сегодня нет настроения. Люди по-прежнему так на меня косятся… К тому же я устала. — Жаль! — Потом поедешь к матери? — Да, придется. — Как-нибудь нужно заехать во Фронау и покосить газон. — Можно завтра. Пошман для этого слишком благородна, да? — Она занимается только домом. — А что дальше? Переедем туда на следующий год или хочешь продать этот претенциозный сарай? — Еще не знаю. — Лучше продай; ведь есть и другие дома — дома, в которых меня не держали взаперти. — Ну ладно, иди уже, а то толку не будет. — Спешишь от меня избавиться? Хотя сказал он это в шутку, она тут же ощутила горячий ком где-то в горле. И подумала: «Он все еще мне не доверяет, все еще меня боится, не верит мне, раз я уже решилась на убийство… Первая идея оказалась гениальной, и он теперь боится следующей. Да, как-то раз я над этим задумалась. Он точно угадал. Но… Нет-нет, он дорог мне не только потому, что все обо мне знает». — Ты же знаешь, что я тебя люблю,— вздохнула она.— И никогда не захочу с тобой расстаться. Он ее обнял. — Я бы тебе и не советовал. Прошло еще немало времени, прежде чем Фойерхан покинул квартиру. Ее это вполне устраивало: теперь она могла спокойно восстановить в памяти картины последних часов и насладиться воспоминаниями. В ее ушах все еще звучал его голос — мягкий, обаятельный, звучный, ласковый, порывистый и мужественный. Она все еще мысленно видела его тело — стройное, с бронзовым загаром, крепкое и неутомимое, гибкое, знакомое насквозь. Она все еще ощущала запах соли и табака, пота, спермы и нафталина. Мать его повсюду держит нафталин; самое время с этим покончить. Но упоение исчезало тем быстрее, чем судорожнее она пыталась его продлить. Мысли, которые поглощали весь мозг, не удавалось уловить грубой сетью воли. Все вновь и вновь всплывали новые сомнения. В самом деле она его любит или просто уговаривает себя, чтобы оправдать свое преступление? Ведь если на то пошло, Фойерхан — просто хладнокровный убийца, и кто поручится, что она не станет его очередной жертвой? Не выбрал ли он ночь, в которую она умрет,— разумеется, после свадьбы? Ведь заодно он бы избавился от соучастницы своего преступления. И хотя двойственность чувств ее ничуть не волновала, она была на грани слез. Нет, что-то в ней самой всегда губит ее возможное счастье. Ведь нет пока ни малейших причин сомневаться в преданности и любви Фойерхана. Ну а если он вероломен и коварен и только прикидывается? Ведь он типичный бесстыдный лжец… Она содрогнулась. Кто-то звонит? Приглушив радио, Сузанна прислушалась. Да, в самом деле. Наверное, что-то забыл — права или еще что… Откинув назад длинные волосы, Сузанна встала, надеясь, что по ней ничего не заметно, и по пути к дверям состроила пленительную улыбку — свою проверенную маску. Но, распахнув дверь, окаменела и глупо спросила сорвавшимся голосом, сразу бледнея: — Вы, герр Манхардт? — Простите…— Манхардт казался смущенным. — Ну вот сюрприз! — воскликнула она излишне бодро.— Как мило, что вы снова заглянули! Ведь прошло уже несколько дней… Время так быстро раны не лечит, но…— Она все говорила и говорила, чтобы преодолеть непонятную напряженность ситуации. Судя по всему, Манхардт явился не по делу. Она была уверена, что совершила идеальное убийство, а идеальное убийство раскрыть нельзя; это должно быть ясно и чиновнику вроде Манхардта. Остается тогда лишь вторая возможность: он ищет приключений. В прошлый раз он едва владел собой — от ее внимания это не ускользнуло. — Надеюсь, не помешал? — заметил Манхардт. — Ну это как посмотреть! — Она уклончиво усмехнулась. Мерзкий тип. В темно-синем костюме он напоминал громадную медузу, из тех, что каждый год портили ей удовольствие от купания в Северном море. — Можно войти? — Я как раз занята. — Но фрау Томашевская!…— Он делано рассмеялся.— Ведь вы сами предлагали заглядывать, когда я окажусь поблизости. Слово нужно держать! — Лучше бы как-нибудь в другой раз. Поймите, я… — Я не хотел бы лишний раз приглашать вас в управление. Она похолодела. — Что происходит? Вы собираетесь меня допрашивать? — Нет, просто побеседовать… В деле вашего мужа возникло еще несколько вопросов. — Именно сейчас? — К сожалению, да. — Тогда прошу, входите. Сузанна проводила его в гостиную. Там еще ощущался запах одеколона Фойерхана; она только надеялась, что он ничего не забыл. То, что они встречаются, ничего не доказывает, но все-таки… Не нужно слишком возбуждать фантазию некоторых людей. Они сели друг напротив друга в низкие кресла, напоминавшие формой раковины. Сузанна прекрасно видела, каким взглядом Манхардт скользит по ее бедрам. Ее даже озноб пробрал — взгляд у него, как паучьи лапки. «Если он придумал служебную надобность, чтобы ко мне приставать, я ему покажу! — подумала она.— Какой закомплексованный сухарь! Чиновник душой и телом, жену небось именует только мамочкой, а потом на Каудамме разглядывает проституток, но никогда не наберется смелости с ними заговорить. И не отважится в ближайшей аптеке купить дюжину презервативов. Как Томашевский — точно как Томашевский». — Ну…— Манхардт потер подбородок.— Мне очень жаль, что приходится… Не поймите меня неправильно, я был бы счастлив, окажись неправ. Но это мой долг. Да, если я прав, то да. Но пока оставим это! — Он собрался.— Все это лишь гипотеза, понимаете, каждый из нас временами что-нибудь выдумывает…— Он рассмеялся.— Каждый сам себе Мегрэ. |