Книга Немецкий детектив, страница 149 – Питер Адамс, Ханс Кирст, Хорст Бозецкий, и др.

Линдберг остолбенел, вытаращил на Вебера глаза, потом невольно закрыл их и взглянул еще раз. Выглядел он при этом довольно глупо. Вебер удивился, что столь серьезный человек может выглядеть так растерянно. Комиссар сделал несколько шагов в его сторону и теперь, когда он перестал заслонять дверь, следом вошли ассистент Шнабель и двое незнакомых мужчин, в руках которых тут же появились револьверы.

Линдберг покосился на оружие, потом буркнул:

— Уберите! Парень — бесстыжий нахал, но не опасный. Я с ним справлюсь.

Прибывшие спрятали оружие, как показалось Веберу, весьма неохотно.

Комиссар двинулся к столу, как паровой каток. Потом молча уставился на Вебера, явно ожидая объяснений.

Вебер с усмешкой показал на стол и предложил:

— Вы уже завтракали? Могу угостить!

— Герр Вебер! — рявкнул Линдберг.— Я вам вчера сказал, что мы будем поддерживать контакт. Но это не значит, что вы должны испортить мне всю работу.

— Ханке был моим клиентом, комиссар.— Вебер примирительно ухмыльнулся.— Вы должны это понимать.

Казалось, однако, комиссар не понимал, потому что с недовольным видом буркнул:

— Ханке мертв. И все дело теперь в исключительной компетенции полиции.

— Вопрос спорный,— вежливо возразил Вебер.

— Ваше вторжение в эту квартиру является грубым нарушением закона, что вам следовало бы знать еще с полицейской школы, верно? — И Линдберг со злорадным удовлетворением добавил: — Улаживайте это с местными властями! Я тут только гость.

Вебер взглянул на сотрудников франкфуртской криминальной полиции, которые хотя и спрятали оружие, но все еще смотрели грозно, и смущенно улыбнулся:

— Ну и ребят вы себе подобрали! Уж замолвите за меня словечко, комиссар, иначе они меня съедят.

Двое полицейских обошли стол и стали рядом с креслом.

— Документы! — рявкнул один.

— Ну вот! — вздохнул Вебер, достал бумажник и подал его полицейскому.

Тот взял его кончиками пальцев и внимательно оглядел снаружи. Кожа была довольно потертой, швы кое-где расползлись. Полицейский поморщился, но бумажник открыл.

Не спеша просмотрел по очереди каждую бумажку, достал паспорт и изучил его самым внимательным образом. Печать и фотографию посмотрел на свет, чтобы убедиться, что они не фальшивые. Потом наткнулся на лицензию частного детектива в целлофановой обертке, и довольная улыбка озарила лицо.

— Так вы частный детектив! — радостно воскликнул он.— Прекрасно! С такими типами мы разбираемся в два счета.

Вебер ничего не сказал. Он уставился в пол, словно обнаружил там что-то интересное.

— У вас есть оружие? — спросил полицейский подчеркнуто вежливо.

Вебер оторвал взгляд от пола и решил не оставаться в долгу, процедив сквозь зубы:

— Разрешение на оружие в бумажнике.

— Давай немедленно!

— Он у вас в руках, дружище!

— Пушку давай, и мигом!

Вебер со злостью полез за пазуху и вытащил револьвер. Полицейский взял его в руки, внимательно осмотрел предохранитель, потом понюхал дуло.

— Будьте добры, не застрелитесь,— заметил Вебер,— револьвер заряжен.

Полицейский сощурился и ядовито бросил:

— Сейчас станет не до шуток. Погоди у меня, юморист хренов!

Вебер глубоко вздохнул.

Комиссар Линдберг, который до сих пор молчал, теперь вмешался:

— Если не обращать внимание на его самомнение,— дружелюбно буркнул он,— парень он в общем-то неплохой. Я готов за него поручиться.

— Ах, так вы с ним близко знакомы? — язвительно спросил полицейский.

Линдберг засопел.

— Можно и так сказать. Когда-то он был моим учеником. Знаю, это для меня не комплимент, но хотите верьте, хотите — нет, я считал его одной из надежд гамбургской криминальной полиции, пока он не вздумал переключиться на частное предпринимательство.

— И я даже знаю, почему,— бросил Вебер.

— Чушь! — рявкнул комиссар. Потом шагнул к Веберу и загремел снова: — Ну, лучше вам теперь живется, да?

Вебер усмехнулся.

— Жить лучше, потом еще лучше, а потом лучше всех. Да, знаю, это проблема нашего времени.— Он махнул рукой, потом добавил: — Могу вас успокоить. Живется мне ничем не лучше. Нет смысла менять профессию, это не выход — вот к какому выводу я пришел. Все зависит от отношений, понимаете? От окружения!

Линдберг взглянул Веберу прямо в глаза, и на миг показалось, что комиссар ему подмигнул. Но поскольку этим все и ограничилось, Вебер отвернулся и понуро уставился в окно.

— Но вернемся к делу,— сказал комиссар.— Когда вы сюда вломились?

— Ночью, то есть около полуночи.— Вебер помолчал, потом добавил: — Кстати, я не единственный заинтересовался этими апартаментами.

Линдберг даже подпрыгнул.

— Да?! А кто еще?

— Я и сам хотел бы знать.

— Как это? Вы его не накрыли?

— Как раз наоборот. Войдя сюда, я застал ужасный беспорядок, все перевернуто вверх ногами, книги свалены на пол, но ночного гостя я не видел.

— Почему?

— Потому что он успел меня вовремя вырубить.

Вебер показал синяк на шее.

Линдберг обстоятельно разглядел набухшую кровью шишку, потом спокойно заметил:

— Та же метка, что у Ханке.— И, повернувшись к коллегам из Франкфурта, добавил: — Ханке, судя по всему, тоже ударили тупым округлым предметом.— Потом выжидательно взглянул на Вебера.— Так вы не смогли его рассмотреть?

Вебер меланхолически покачал головой.

— Войдя сюда, я хотел сначала осмотреться и свет не включал. Осветил комнату фонариком. Увидев разгром, сразу подумал, что в комнате еще кто-то есть. Выключил фонарь, отскочил в сторону и угодил прямо ему в лапы. Как бы там ни было, угостил он меня неплохо.

— Что он здесь искал? — задумался Линдберг.

Вебер встал с кресла.

— Пойдемте со мной!

Они перешли в соседнюю комнату. Вебер натянул перчатку на правую руку, распахнул шкаф и вытащил ящики туалетного столика.

— Тут жила фройляйн Грюнер,— сказал он.— Все вещи убрали, причем прошлой ночью. И еще: приглядитесь к поверхности мебели. Например, поручни кресел, или вот — стеклянная столешница туалетного столика. Все старательно вычистили, чтобы стереть следы пальцев фройляйн Грюнер.

— Вот черт! — ясно и отчетливо произнес комиссар.

— Успокойтесь, все стереть нельзя. Наверняка убийца забыл про внутреннюю сторону дверей шкафа, нижнюю часть столешниц, край ванны, унитаза. И наверняка он не знал, какие первоклассные отпечатки остаются при вытирании вымытой посуды. Уверен, что-нибудь тут для нас еще осталось.