Онлайн книга «Мертвецы не танцуют»
|
Библиотеку я сразу узнал, не узнать трудно. Невысокое, этажа в четыре здание, пристроенное торцом к полуразрушенной многоэтажке. Бумаги много. Под ногами, вокруг. Давно началась уже, с полкилометра. Выцветшая, слипшаяся, скатанная в шары, сложенная в высокие стопки, совсем новая и древняя, распадающаяся в прах от солнца, даже на деревьях, вместо листьев. А потом… Бумага почернела. – Так… – протянул Курок и снял с плеча автомат. У Курка интересное оружие. Самодельная штурмовая винтовка. Облегченная, со складным прикладом, с четырехкратным прицелом, с необычным магазином – вокруг ствола. Калибр небольшой, отчего почти сто двадцать патронов влезает, безгильзовых, конечно. Два запасных магазина, стреляй – не хочу. Я к такому оружию не склонен, остальные часто используют. Ленивые потому что, настолько ленивые, что иногда даже не чистят, к Петру волокут. Вот и Курок к своему автомату прохладно относится, то в песок уронит, то об асфальт ушибет, говорит, что у Петра в карты выиграл. Курок устроил автомат под мышкой и пнул пепел. Пепел был везде. Никакого плавного перехода между бумагой и пеплом, вот бумага, вот пепел. Выгорело все. Сквозь окна самой библиотеки, из первого и второго этажа выдавливалась паленая бумага, отчего казалось, что здание залито ей под самую крышу. – Выгорело все, – поморщился Курок – Этот Ткач… Тут раньше центр библиотечный располагался… Места всем не хватало, вот и укрупняли. Книжки в одно место свозили, тут и под землей тоже есть… Ах ты… Воздух колыхнулся, с крыш спрыгнул смерч, поднял бумагу, Ткацкая улица мгновенно стала непроходимой, пришлось сесть на асфальт, вертящийся пепел старался залепить лицо и выцарапать глаза. Смерч гулял долго, минут пять мы сидели в центре шуршащего угольного водоворота, убаюканные странным звуком и тишиной, повисшей за этим звуком, как купол. Прекратилось все разом, смерч умер, стало совсем тихо, некоторое время мы наблюдали, как вокруг оседает черный снег, бывший когда-то газетами и книгами. Курок поймал уцелевший лист, спросил: – Какая строка? – Что? – не понял я. – Номер строки. Погадаем. Прозрим будущее, плюнем в глаз настоящему. Давай, Дэв, не дрягайся. – Ну, восемнадцатый. Курок распялил лист на коленке, прочитал: – Редкие вспышки молнии выхватывали из сумрака сгорбленные фигуры людей… Все. К чему бы это? – Что непонятного? Молния, гроза, все сгорело… Дождя в этом году еще нормального не было, так что к дождю. – Что делать будем? Курок скомкал лист, спрятал в карман. Достал карту. – Похоже, что Ткач немножечко испарился… Курок зачерпнул горсть пепла, дунул. – Что делать будем… – я оглядывал улицу. – Делать будем… Устраиваемся на ночлег, вот что. И поскорее. – Рано ведь еще. – В самый раз. Торопиться нам некуда, хороший сон – залог здоровья. Вон туда. Я указал на четвертый этаж дома напротив библиотеки. – Почему четвертый? – спросил Курок. – Четвертый ведь не очень… – Можешь на пятый, – пожал я плечами. – Да не, мне все равно, четвертый так четвертый. Подъезд был закрыт, пролезли через второй этаж, выбили дверь квартиры изнутри, выбрались на лестницу. На четвертом этаже располагались три номера, мы вошли в сорок пятый. Квартира была пуста, без мебели, без скелетов, похоже, что в ней вообще не жили, хотя в большой комнате в углу догнивали дрова, а в другом углу газеты и журналы. И книг стопки, посредине кострище и прогоревший котелок. Курок потрогал пальцем сажу, сказал: – Недавно останавливались. Может, этот чужак и ночевал. Костер разводим? – Нет, в газеты завернись, в них тепло. Курок так и сделал. Бухнулся в угол, нагреб вокруг бумаги, привалился к стене. – Люблю спать сидя, – сказал он. – Даже стоя, очень удобно. Я устроился напротив окна. На дверях засов, если кто в окно полезет, встречу. Папу, опять же, под окном выставил, Папа чувствителен к посторонним. Курок зевнул, выпростал из-под бумаги руку с плиткой табака, откусил, зевнул. – Жалко, – сказал он. – Жалко, что Ткач сгорел. Подсказал бы нам. – А может, он спасся? – возразил я. – Сгорел. Все сгорят, и все подохнут. А Ткач хотел нас культуре научить, он все-таки не мурзик, библиотекарь… – Чему научить? – Культуре. Ну вот, к примеру… Курок выпростал из-под бумаги другую руку, дотянулся до журнала, поглядел, отбросил, дотянулся до книжки. – Культура – это вот… Какао будешь? Кто ж от какао откажется? Курок кинул мне термос. – По рецепту матушки. Надо выпить, пока не остыло. Я свинтил с термоса крышку, налил. Какао оказалось густым и сладким, не какао, а почти шоколад, две кружки выпил, кинул термос обратно. Курок тоже отпил. – Так бы всегда жить, – сказал он. – С какао. А кошак твой его пьет? – Не знаю… – Давай попробуем. Курок подошел к Папе, налил в поилку какао. Папа немного подумал, затем принялся хлебать. – Сладенькое все любят, – Курок добавил из термоса еще. – Все мы, в сущности, звери. Папа лакал. – О чем мы там говорили? – Курок вернулся в угол. – О культуре. – Ах, да. Культура – это культура. Литература, например. Тебе мама перед сном читала? А, извини… А мне читала. Очень интересно. Обогащает духовный мир. Вот сейчас я немного почитаю. Я зевнул, Курок на это внимания не обратил вовсе, прокашлялся и стал зачитывать: – Все будет, как было уже много раз. Мир исполнится злом и, не выдержав тяжести, падет на колени. Вода станет горька, и воздух сух, земля перестанет родить, птицы же, все до единой, рухнут на землю черным дождем. И будет стон… Не умеет Курок читать, зря его мама старалась. Механически он как-то это делает, как шестеренки перекатываются, тук-тук-тук, и в голове от них тоже тук-тук-тук, шмяк-шмяк-шмяк, и какой-то полусвист неприятный. – Похоже, это пророчество, – сказал Курок. – Ты как, пророчества уважаешь? – Очень. – Я тоже. Интересная книжка, называется… «Предсказания Старицы Ефросиньи». Ефросинья, значит, предсказывает… Когда терпение уже почти иссякнет и надежд не останется, придет герой со стороны студеного ветра… Это почти про нас… Курок читал, а я уже немножечко спал, пророчество оказалось довольно занудной вещью, наверное, все пророчества такие, но это было просто утомительно, наверное, эта Ефросинья редкая дура. Вообще, я две штуки слышал, пророчества два то есть, одно – что снега много выпадет, – и сбылось, не замедлило. А второе было серьезней, про Гомера. Что будет Гомер жить долго, даже очень долго, главное, от воды подальше держаться, потому что написано у него на руке, что утонет он и никак этого не миновать. А не утонул Гомер. Вот и получается, что к пророчествам я вполне преспокойно относился, особенно к таким вот – нараспев которые, разморился, а тут Курок бу-бу-бу. |