Онлайн книга «Большая красная кнопка»
|
Егор плюнул. – Опять не уполз. – Это жаль. Я закрутил бутылку и вытряхнул ногу из ботинка. – Ого… – Егор покачал головой. Действительно ого. Пальцы почернели. Некроз. Гангрена. Но это еще не все: кончики были точно слизаны – пена поработала. Неудачно… Впрочем, такие штуки всегда некстати происходят. – Надо помазать… – неуверенно сказал Егор. – Соплями? – осведомился я. Снизу ударило, вагоны простонали железом, землетряс. Голова у мертвеца дернулась, глаз вывалился и покатился. Стеклянный. Почему-то это обстоятельство Егора потрясло. Он поднял глаз, стал его разглядывать, дышать в стеклянный зрачок, протирать о куртку, перекидывать из руки в руку. А потом он стал думать про этот глаз. Вслух, разумеется. Как это – носить в голове стеклянный глаз, почему ему не сделали новый, при каких обстоятельствах был утерян настоящий… Мне не очень хотелось обсуждать чьи-то посторонние, к тому же еще и стеклянные глаза, мне предстояла серьезная операция, а тут чей-то посторонний стеклянный глаз… Да и настроение было злое, давно не испытывал такого. В виски била свирепая кровь, хотелось кого-нибудь убить, а потом хорошенько отоспаться. Я развел костерок из окрестной пластмассы, протер нож спиртом, затем прокалил на огне. Затем еще раз протер – пластмасса коптила. В наших условиях не стоит пренебрегать обеззараживанием. Пошевелил пальцами, попробовал растопырить. Шевелиться шевелились, но растопыривались не очень. Надо резать, однозначно. – А может, не надо все-таки? – спросил Егор. – Надо. – А Алиса? Почему пальцы-то не выздоровели? – Выздоровели, – возразил я. – Но не на всех ногах. Не повезло. – Ты что, вот так возьмешь и отрежешь? – Ты хочешь мне помочь? Егор помотал головой. – Я так и думал. Тянуть нечего, я взял нож, приставил к ступне, ударил подвернувшейся железкой. Не так больно, как боялось. Пальцы отвалились. Два. Поднял, посмотрел, кинул в костер. Полил рану спиртом, прижег. – Теперь ты Беспалый, – с уважением сказал Егор. Я чуть не рассмеялся – для того, чтобы завоевать уважение, мне пришлось отрезать пальцы. Как все просто. На самом деле просто, взял и отрубил еще один, под корень, чтобы наверняка. И тоже прижег. Обмотал портянкой, сунул в разрезанный ботинок. Если повезет, то рана присохнет. Через пару дней смогу пробежаться. Но не быстро и не далеко. – Теперь тебе надо отдохнуть, – заботливо сказал Егор. – Отдохнем в гробу. Я встал. Без пальцев было непривычно. В ноге ощущалась нехватка и еще некоторая неустойчивость. – Надо подождать… – В гробу подождем. – Ага, в гробу… Ты хоть раз видел, чтобы кого-то в гробу хоронили? Егор снова выглянул в окно вагона. – Не уползло. Загустело, кажется, еще. Как выбираться будем? – А ты в него плевал? – Плевал… Не уползло. – Ну, не знаю, что тогда делать. Давай пожрем. – Можно по рельсу пройти. Там… Егор махнул рукой. – Там машины почти доверху доходят, по ним спустимся. – Не сейчас. Пальцы на ноге начали болеть. Все вместе и каждый в отдельности, в каждый обрубок вбили гвоздь и стали его раскалять. – Сволочь! – Егор плюнул вниз. – Сволочь… Затем он поглядел на меня, точнее, на мой правый ботинок. – Извини, – сказал Егор. – Я думаю… – А я думаю, надо все-таки пожрать. – Да я сейчас, я сам думал… Спинки прогорели, и Егору пришлось нарубить других. Кресла дымили и воняли, но на китайскую лапшу хватило. Она быстро разварилась, решили поесть по-человечески, не из пластиковых коробочек, а из котелка, мне сейчас требовалось чего-то человеческого, пусть хоть и китайского, горячего. Хотелось отвлечься от боли. Егор потерял ложку, чтобы не есть руками, вырезал из желтой пластмассы грубую двузубую вилку, выуживал ею лапшу, поднимал высоко над лбом и отправлял в рот. Посматривая на засохшего мертвеца с неприязнью, мертвец явно портил ему аппетит. Мне не портил. – Может, его это… – Егор кивнул вниз. – Отпустим? Чтобы не мучился? – Нельзя, – ответил я. – Нельзя, он тут хозяин, не мы. Мы его скинем, а он обидится… – Ты что? – Егор поглядел на меня с опаской. – Будем звать его Акакием. – Акакием… – протянул Егор. – Как скажешь. А то бы скинули, а пена стала бы его жрать, а мы в это время прорвались бы. А? Неплохо придумано. Егор начинает понимать что-то в этой жизни, ничего, если время пройдет, мы его из слоновости вытащим, выправим. Но этот одноглазый мертвец мне чем-то нравился, чувствовалось, что он на самом деле хозяин. – Глаз ему вставь, – велел я Егору. Тот поглядел на меня уже с откровенным испугом, но спорить не стал, подышал на глаз, бережно протер и поместил в пустующую глазницу. Теперь порядок. – Чай будем кипятить? – А как же! Егор начал рубить пластик для приготовления чая, я лег на сиденья. Немного трясло, от ноги распространялся озноб. Остался сахар и ириски, это надо было съесть. Чай получился что надо, я не пожалел сахара, высыпал все, что осталось, пить переслащенный чай оказалось тяжело и не очень приятно, но я выпил сам и заставил Егора. И ирисками еще закусили, в лекарственных целях, поднять силы организма. Слишком много еды, Егор почти сразу уснул, а я еще посидел, прислушиваясь к окружающей обстановке. Город был мертв и глух, лишь иногда вдали что-то печально рушилось, да луна, по-прежнему синяя и страшная, светила прямо в окна. Перед тем, как отвалиться ко сну, я встал и сунул квадратик ириски в карман мертвеца, ночь прошла удивительно спокойно. На следующее утро отправились искать. Архив. Аппаратуру. Следы. Ползун рассосался, под утро ударил заморозок, и голодная пена втянулась в норы, путь освободился. Телецентр был огромен. Если издали он представлялся мрачным серым кубом, вблизи же напоминал гору. Самую настоящую, какую я только на картинке видел. Несильно квадратную, но квадратные горы наверняка тоже встречаются. А еще центр напоминал две коробки, видимо, когда-то так и задумывалось – плоская коробка, ну, пусть из-под сапог, а на ней еще одна, из-под глобуса. Очень похоже. И размеры, само собой, впечатляющие. – Да… – протянул Егор. В его голосе я почувствовал гордость за предков, которые работали в таком выдающемся месте. Наверное, это называется корни. Человек должен знать свои корни, чувствовать их, так он вернее стоит на земле. У меня корней не было. То есть я их не знал. Ладно. |